Контрольная работа: "Саксонское зерцало" - памятник права средневековой Германии

Контрольная работа: "Саксонское зерцало" - памятник права средневековой Германии

Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Западно-Уральский институт экономики и права»

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

Дисциплина:

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН

НА ТЕМУ

Саксонское зерцало - памятник права средневековой Германии

Выполнила:

Мишур В.С.

Содержание

Введение

1. Жанр «Зерцало»

2. Классы – Сословия по « Саксонскому Зерцало»

3. Содержание « Саксонского Зерцало»

4. Обязательное право

5. Судебная защита прав по Саксонскому Зерцало

6. Задача и ее решение

Заключение

Список используемой литературы

Введение

«Саксонское зерцало» один из важнейших памятников истории немецкой культуры и германского права эпохи феодализма, появившийся примерно 750 лет назад. Он получил широкое распространение и оказал большое влияние на последующее развитие культуры, и прежде всего правовой культуры ряда народов и стран Центральной и отчасти Восточной Европы. Автор памятника, Эйке фон Репков, родившийся около 800 лет тому назад, общепризнан как выдающийся представитель политической и правовой мысли, во многом передовой для своего времени и отчасти не утратившей значения для современности.

Исследование «Саксонского зерцала» на протяжении долгого времени вызывает интерес во многих странах. Этот выдающийся памятник XIII в. привлекает внимание прежде всего историков, юристов, филологов; его иллюстрированными рукописями серьезно занимаются искусствоведы. «Саксонское зерцало» изучается и там, где оно было создано и где жил его автор, т. е. в Восточной Германии, уже более 35 лет составляющей Германскую Демократическую Республику. Этим занимается наука других — наряду с ГДР — социалистических стран (СССР, Польши, Чехословакии, Венгрии и др.), а также Франции, Англии, Швеция, США и т. д. Большое внимание уделяет «Саксонскому зерцалу» наука в буржуазных странах немецкого языка (ФРГ, Австрии и немецкоязычной части Швейцарии). Издается научная, учебная и научно-популярная литература, полностью или частично посвященная «Саксонскому зерцалу», его автору, влиянию памятника на культуру и право других народов, стран и эпох, его значению для современности.

«Саксонское зерцало» — не только отражение многих основных проблем сложной общественной жизни определенной страны в известное время. Его текст формировался и развивался исторически, его социальная роль и влияние, изменялись на протяжении веков. Все это делает «Саксонское зерцало» убедительной иллюстрацией слов В.И. Ленина о том, что «если рассматривать какое угодно общественное явление в процессе его развития, то в нем всегда окажутся остатки прошлого, основы настоящего и зачатки будущего».

Определенный интерес представляют части текста «Саксонского зерцала», в которых просматриваются следы более ранних эпох. Значительно обширнее представлены наглядные свидетельства экономического, политического, социального и правового быта средневекового общества с его феодальной эксплуатацией, сословным неравенством, религиозностью, раздробленностью, нередко — произволом и бесправием, невежеством и жестокостью.

Жанр «Зерцало»

В эпоху раннего средневековья в Европе происходит становление письменной традиции, начинают складываться правила письменного языка, появляются некоторые новые (в отличие от эпоса) жанры: миннезанг, шпрух и собственно правовые тексты - зерцала. Еще рано говорить о четком делении лексики в зависимости от стиля или от жанра, поскольку понятия, терминосистемы и традиция написания правовых текстов только начинает складываться. Термин «зерцало», в нем. яз. «Spiegel», обозначал в средневековье «произведение морально-религиозного, юридического или сатирического характера, чаще всего написанное в прозе. Первыми немецкими зерцалами были сборники обычного [феодального] права».

Название "Зерцало" заимствовано из христианской традиции: «Зерцало» - название литературного произведения нравоучительного и педагогического характера в Зап. Европе и России («Великое зерцало») [Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия 2005 (10CD)]. Слово "Зерцало" осмысливается как отражение нормы. В reimvorrede к тексту СЗ Эйке фон Репков приводит следующее сравнение: «spiegel der sachsen / Sal diz buch sin genant, / Wenne der sachsen recht ist hir bekant, / Alse an eime spigel de vrowen / [di] ire antlitz schowen»3. «Зерцало саксов / должна эта книга называться, / так как здесь показывается право саксов также, / как в зеркале видно лицо женщины». То есть, для оправдания выбора термина используется метафора - довольно частый прием.

СЗ является самым первым записанным зерцалом на немецком языке (свн), в дальнейшем оно послужило основой для последующих произведений правового жанра ("Швабское Зерцало", "Немецкое Зерцало"). Некоторые его особенности сохранились и до нашего времени - предисловие к современному Основному Закону ФРГ во многом следует традиции и СЗ.

СЗ представляет собой авторскую компиляцию устной правовой традиции - народное, или обычное право. В сущности, это такой же устный текст, перенесенный на бумагу (пергамент), как и тексты саг и мифов. Текст СЗ имеет все характеристики устного текста: синтаксис, фонетический способ записи ЛЕ, отсутствие четкой структуры. Автором СЗ (точнее составителем СЗ) был проделан огромный труд - он создавал письменную традицию написания правовых текстов на немецком языке.

В СЗ встречаются примеры латинской традиции: Reimvorrede написано вдухе античной риторики, Prolgus и Textus Prologi - христианской традиции, Vorrede von herren geburt (договор о членах племенного союза) - латинской традиции. Авторство в СЗ выражено только в предисловиях, написанных как раз в духе античной риторики (Reimvorrede), христианской традиции и латинской традиции (Vorrede von herren geburt - договор о членах племенного союза). В основном тексте авторство проявляется редко (в основном это разночтения разных рукописей, из чего можно заключить, что это более поздние вставки), то есть прослеживается устная традиция.

В тексте СЗ, несмотря на авторскую переработку, видны следы синкретичности. Некоторые части (положения), какие-то понятия непонятны и самому автору - нельзя забывать, что Айке фон Репков жил в переходную (для германской культуры) эпоху: появление письменности в национальных языках - создание новых механизмов функционирования языков, основных носителей мышления. Правовой текст описывает то, что должно быть - законность. Но законность воспринимается в рамках все той же «синкретической правды».

Право, законы создаются для такого же восприятия мира, что и в мифологическом сознании. Т.е. исследователь правового текста сталкивается с теми же трудностями, что и исследователь мифологического текста при определении отношения человека прошедшей эпохи к окружающему миру. Таким образом, перенесение некоторых методов и выводов исследований мифов и саг на правовой текст оправданно.

Классы – Сословия по «Саксонскому Зерцалу»

Вся сословно-классовая структура Германии XIII в. находилась в соответствии со всей совокупностью господствовавших отношений феодальной земельной собственности. Поэтому содержание и форма этой собственности раскрываются в структуре феодального общества. В «Саксонском зерцале» связь прав на землю с сословно-классовой принадлежностью выступает весьма последовательно во всех частях памятника. В нем подробно изложено правовое положение всех сословий в XIII в. в Германии, различия их имущественных и личных прав. Средневековое право Германии знало деление лиц двоякого рода: а) по правам состояния, чему соответствовало определенное отношение к суду (подсудность) и б) по военному рангу (щиту), чему соответствовало определенное положение на ступенях феодальной лестницы. И то и другое деление имело непосредственное отношение к земельной собственности, к правам на землю, и то и другое деление носило строго сословный характер.

Первое деление различало свободных и зависимых, отражая прежде всего основное классовое деление феодального общества. Из этого деления и основного неравенства людей исходят все юридические памятники средневековья, в том числе и «Саксонское зерцало». Сам автор «Саксонского зерцала» не оправдывает неравенства людей. Эйке пишет, что, «по правде говоря, мой ум не может понять того, что кто-нибудь должен быть в собственности другого» (ЗП III 42 § 3). «Воистину, — говорится дальше в Зерцале, — крепостная зависимость имеет своим источником принуждение, и плен, и несправедливое насилие, что с древних времен выводится из неправедного обычая, и теперь хотят возвести его в право» (ЗП III 42 § 6). Интересна интерпретация этих мест Саксонского зерцала» в глоссе. Согласно разъяснению глоссаторов, человек по естественному праву свободен, но иной принцип господствует в действующей правовой системе, в которой предусмотрено, что человек может быть собственностью другого.

Помимо основного деления на свободных и зависимых, «Саксонское зерцало» проводит различие в правах внутри указанного основного деления, отмечая многочисленные категории и тех и других. Тем не менее основное деление имеет настолько существенное значение, что «Саксонское зерцало», исходя из того, что вергельд (пеня) устанавливается по происхождению (ЗП II 16 § 3), определяет одинаковый размер вергельда и пени (возмещения) для всех свободных (начиная от князей и кончая шеффенами) в размере 30 шиллингов (ЗП III 45 § 1). Глосса объясняет, что Земское право здесь, в отличие от Ленного права, имеет В виду деление на свободно рожденных и несвободных. Деление свободных на «благородных» (freie Herren) и свободных, но «не благородных» (Schoffenbarfreie) проводило границу между верхушкой господствующего класса, в руках которых сосредоточено крупное землевладение, и остальными свободными. К первой группе относились князья и графы; они обладали первыми четырьмя военными щитами. Князья являлись непосредственными вассалами короля. Они наделялись от имени короля знаменными ленами и правом суда. «Имперские князья не должны иметь никакого другого светского господина, кроме короля. Нет такого знаменного лена, при помощи которого кто-либо мог бы стать имперским князем, если он не получил этого лена от короля» (ЗП III 58). Князья обязаны были нести королевскую службу и участвовать в королевском суде. Духовные князья (епископы, аббаты) после избрания должны были сначала получить лен, а затем уже могли вступить в должность (ЗП III 59) . Княжеский штраф был установлен в размере 100 фунтов. За князьями шли их вассалы — графы. Они, как правило, владели судебными ленами. Их землевладение было связано с правом имперского суда, правом судить приказом короля. По рангам военных щитов первый щит принадлежал королю, вторым и третьим — князьям, четвертый — графам. Во втором щите числились светские имперские князья и духовные князья (епископы, аббаты и аббатисы), а в третьем щите - те светские князья, которые являлись вассалами епископов (ЗП I 3 § 2).

Ниже этих «благородных» земельных собственников находилось сословие свободных, но не «благородных» свободные «шеффенского сословия». Их наименование вытекало из права участия в качестве шеффенов в епископских и земских судах (3П I 2 § 1,2). Они являлись непременными участниками графского суда. «Саксонское зерцало» предусматривает даже случай, если в каком-либо графстве вымрут все шеффены. Тогда король мог освободить путем специального решения имперских министериалов и назначить их шеффенами для того, чтобы «установить правосудие и содержать там королевский суд» (ЗП III 81 § 1). Вергельд и возмещение шеффенов были такими же, как и у «благородных», чем подчеркивалось их свободное состояние. Они должны были обладать земельной собственностью размером не менее трех гуф. Их шеффенское достоинство переходило по наследству; оно было неотделимо от их земельной собственности. По военно-феодальной иерархии шеффенское сословие относилось к пятому щиту. Отношение лиц шеффенского сословия к рыцарскому званию, связанному с правом владения леном, было таково, что шеффены могли владеть рыцарскими ленами. Позднее, в XIV в., в связи с развитием рыцарского сословия и образованием дворянства (и с выделением внутри дворянства высшей группы), шеффенское сословие превратилось в низшую категорию «благородных».

«Саксонское зерцало» причисляет к свободным также чиншевиков и арендаторов, но это были скорее полусвободные сословия. На высшей ступени зависимых сословий стояли министериалы (Dienstleute). Это было служилое сословие. Зависимость министериалов определялась именно их служилым положением. В XII в., в этом классическом периоде министериального права, каждый министериал был приписан к какой-нибудь службе при дворе короля, князя или графа. Министериалы занимали самые разнообразные должности и делились на ранги. В лучшем положении были имперские министериалы, но и они резко отличались от привилегированного сословия; они даже не пользовались такими правами, как правом быть сельским старостой или (сельским) судьей. Однако постепенно их положение стало меняться в лучшую сторону. Сперва имперские, а затем и остальные министериалы стали переходить на положение лиц, принадлежащих к новому свободному рыцарскому сословию. Их служебное состояние постепенно перешло в ленное, и министериалы превратились в вассалов. Имперские министериалы превратились в имперских рыцарей и положили основание рыцарскому сословию. Уже в 1300 г. Мекленбургское министериальное право говорит о «законных правах свободы» (jura legitima libertatis) министериалов. Из них в XIV в. образовалось низшее дворянство, экономической базой которого была мелкопоместная система хозяйства (Meierrechts-Verfassung), возникшая на рыцарских ленах. Именно тогда особое значение приобрело новое сословное деление — деление на свободных рыцарей и свободных нерыцарей.

В XIII в., как о том свидетельствует и «Саксонское зерцало», министериалы. как правило, были еще на положении зависимых людей. Автор «Саксонского зерцала» подчеркивает, что под властью каждого господина министериалы имеют те права, которые установлены их господином (ЗП III 42 § 2). «Саксонское зерцало» решает даже вопрос о том, какому господину принадлежат дети министериалов, если их родители являются министериалами разных владетельных господ (ЗП III 73 § 2). Если господин освобождал своего министериала, то тот приобретал (так же, как и освобожденный крепостной) всего лишь права свободного арендатора-ландзасса (ЗП III 80 § 2). Владетельные феодалы имели право обменивать своих министериалов (ЗП I 52 § 1). По Ленному праву, если господин наделял министериала землей, то это осуществлялось не на основании ленных отношений (вассалитета), а по домениальному (вотчинному) праву (ЛП I 130). Осуществляя свое право наследования по Земскому праву наравне со свободными, министериалы не могли, однако, ни оставлять наследства, ни получать наследства за пределами властвования их господина, т. е. вне круга лиц, находящихся под властью одного и того же господина (ЗП III 81 § 2). В случае лишения прав министериала, его землевладение не могло выйти за пределы власти его господина (ЗП I 38 § 2). Однако имперские министериалы, наряду со свободными, уже могли быть свидетелями и заседателями в суде как связанные служебной присягой королю (ЗП III 19). Все это свидетельствует о том, что в своем большинстве министериалы XIII в. еще не были равны свободным, а занимали зависимое положение, находясь на высшей ступени зависимых сословий.

Низ социальной лестницы образовывали различные разряды крестьян. Значительно позднее они слились в более или менее однородную массу. В прошлом некоторые категории крестьян были свободными собственниками и в качестве таковых отличались от ранее несвободных крестьян. «Саксонское зерцало» различает несколько разрядов крестьян.

Два разряда крестьян-чиншевиков находились в почти одинаковом положении: юридически считались свободными, могли избираться на должность судебного исполнителя (ЗП I 2 § 3), если имели не менее трех гуф (ЗП III 45 § 5), имели право быть заседателями в суде шультгейса (ЗП I 2), были защищены одинаковой пеней и одинаковым вергельдом (ЗП III 45 § 4) и т. д., но фактически были зависимыми. Во-первых, это биргельды. Они несли денежные повинности (чинш и др.), были подсудны не земскому суду, а суду шультгейса и сельскому старосте. В этом в отличие от лиц шеффенского сословия, с одной стороны, и от слуг — с другой, проявлялась их зависимость от графа как земельного собственника. Во-вторых, обыкновенные чиншевики, которые платили чинш своему господину. Глосса разъясняет, что биргельды то же, что и обыкновенные чиншевики, а различие между ними лишь в том, что биргельды имели право продавать свою землю и передавать ее по наследству, а обыкновенные чиншевики не имели права отчуждать свою землю.

Следующую, по нисходящей, категорию свободных крестьян образовывали арендаторы — ландзассы. Это безземельные крестьяне, которые сидели в качестве арендаторов на чужих землях, пришельцы, временно обрабатывающие чужую землю. «Они приходят и уходят вроде гостей и не имеют собственности в стране» (ЗП III 45 § 6). Крестьяне этого разряда юридически считались свободными и были защищены пеней и тем же вергельдом, что и чиншевики. Ландзассы участвовали в суде гографа (низший суд). Крепостной, отпущенный на волю, приобретал право ландзасса (ЗП I 16 §1;III 80§ 2).

Ландзассами заканчивается перечень категории крестьян, которые признавались свободными. Далее следовали уже полусвободные крестьяне-литы (ласситы), батраки и несвободные крепостные. «Саксонское зерцало» в нескольких местах упоминает о литах как о чиншевиках низшего ранга. Глосса к ЗП II 59 § 1, 2 разъясняет: «Кто в Саксонии родился в чиншевом владении, тот называется лит, и он не может оставить землю без согласия своего господина». Очевидно, литы — это потомки тех крестьян, которые жили на чиншевых землях и находились в зависимости от земельного собственника. «Саксонское зерцало» утверждает, что в качестве литов были оставлены на земле покоренные крестьяне при водворении саксов и что якобы отсюда ведет свое начало эта категория крестьян (ЗП III 44 § 3). Пеня (возмещение) литов составляет 20 шиллингов и 6 1/2 пфеннига, и их вергельд — 9 фунтов.

Ниже литов на социальной лестнице стояли батраки. О них говорит «Саксонское зерцало», что они происходили от литов, утративших свои права. Для них были установлены презрительные пеня и вергельд (ЗП III 45 § 8). Самой бесправной категорией крестьян являлись крепостные. Они составляли собственность их господина, хотя и неполную по «равнению с собственностью рабовладельца на раба. Глосса к «Саксонскому зерцалу» (ЗП III 32 § 9), останавливаясь на вопросе о том, может ли господин убить своего крепостного, дает отрицательный ответ. Однако господин вправе был виндицировать «всего крепостного как любую иную свою собственность, т. е. отыскивать его судебным порядком. Крепостной находится во владении своего господина, и самый факт владения являлся презумпцией собственности. Кто имеет человека во владении, тот с большим правом может при помощи свидетелей удержать его за собой, чем тот, который не владеет им (ЗП III 32 § 6).

Содержание «Саксонского Зерцала»

Содержание «Саксонского зерцала» освещено в исследовании Л. И. Дембо достаточно полно и может изучаться в деталях с помощью текста этого памятника. Здесь же представляется целесообразным привлечь внимание читателя к трем моментам: к правовым идеям, составляющим основу «Саксонского зерцала», к некоторым общим чертам описываемой в нем правовой системы и к соотношению этих идей и черт «Саксонского зерцала» с жизненной практикой эпохи. Общую идейную основу права, описываемого в «Саксонском зерцале», составляет сочетание феодальной духовной культуры XII—XIII вв. с прогрессивными идеями Эйке фон Репкова. Это сочетание характеризуется как определенной степенью единства, так и противоречием между этими двумя элементами идейной основы «Саксонского зерцала». Феодальная духовная культура повлияла на содержание «Саксонского зерцала» через ряд своих основных признаков. Религиозный характер феодальной культуры выражается в праве довольно широко. Общественно-политический строй, включая эксплуатацию крестьянства феодальными землевладельцами, право, законодательство и суд выводятся из «воли божьей», а несправедливости и правонарушения — из «козней дьявола». Папе римскому и духовенству отводится хотя и не соответствующая их претензиям, но значительная роль в общественной жизни. Однако конкретных форм, взятых из библии и церковных документов, еще немного. Но еретики и волшебники уже подлежат сожжению на костре (ЗП II 13 § 7), а дети, рожденные вне церковного брака, подвергаются большим ограничениям в правах (ЗП I 16 § 2; 37; 38 § 3; 48 § 1; 50 § 2; 51 § 2 и т. д.). Для разрешения судебных и иных споров как доказательство широко используется «божий суд»: клятва, поединок, испытание раскаленным железом, кипящей водой и т. п., во многом унаследованные от дохристианских времен.

Средневековому убеждению в иерархичности мира, общества и права соответствует проведение этой идеи в «Саксонском зерцале». Право закрепляло социальную иерархию: духовенства разных рангов; форм монархической государственности; религий; территорий; городов и т. д., но в первую очередь — сословий, а также социальных групп и лиц. Политические права принадлежат только феодалам, а объем этих прав зависит от ранга данного феодала; число же таких рангов «Саксонское зерцало» увеличило от трех до семи. Новое сословие горожан и свободные крестьяне занимают особое положение и привлекают меньше внимания. О крепостных «Саксонское зерцало» говорит гораздо меньше, чем следовало бы согласно реальному значению этого сословия в социально-экономической жизни общества. Иерархия сословных, групповых и индивидуальных социально-правовых статусов определяет всю правовую жизнь общества и «меру чести» каждой социальной группы и отдельного лица. Неформальные ситуации подлежали приведению в соответствие с такими статусами, т. е. в конечном счете с волей господствующего класса, какие бы причудливые и косвенные формы она ни принимала.

Право «Саксонского зерцала» считает истинным лишь то, что формально доказано. Отсюда — правовое значение многочисленных церемоний, доказательственная сила королевского слова, различных клятв и т. п. В «Саксонском зерцале» ясно выражен и традиционализм феодальной культуры, видевшей в обществе и во всем мире не процесс развития, а навсегда установленный порядок, осуждавшей новаторство, оригинальность, творчество как порок и даже ересь. Эта культура усматривала главное достоинство и существенный признак права в его древности и неизменности. В стихах 151—153 предисловия к «Саксонскому зерцалу» Эйке фон Реп-ков говорит, что он не выдумал описываемое им право, что оно перешло от предков.

Действительно, «Саксонское зерцало» прежде всего запись обычаев и основанной на них практики. Здесь отражены и некоторые пережитки далекого прошлого: отдельные имущественные права рода (der Sippe), старосаксонский «народный» судья (gogreve, т. е. гограф или гауграф), гауфюрст древнейшего времени и т. д. Однако Эйке фон Репков не только копировал существующее право. Он стремился к осуществлению ряда новых, важных и ценных, передовых гуманистических идей, а для этого — к совершенствованию действующего права, к повышению, как мы сказа ли бы теперь, его социальной эффективности. При этом он старался использовать существующие авторитеты, опереться на них. Так, опираясь на традиционное уважение к праву и осуждая широкую практику его нарушения грубой силой крупных и мелких феодальных хищников, Эйке проводит в «Саксонском зерцале» идею безусловной нерушимости права, мысль о всеобщей подчиненности праву. Король вслед за избранием должен торжественно присягнуть в том, что он будет верен государству, будет укреплять правду и карать неправду, защищать интересы государства, как он только сможет и будет в силах (ЗП III 54 § 2). «Саксонское зерцало» во многих своих положениях решительно настаивает на правовой обязанности короля, князей, графов и всех должностных лиц творить добро для подданных, обеспечивать для них мир, благосостояние и справедливость, разумеется согласно понятиям того времени.

Одним из важнейших элементов такого понимания права у Эйке фон Репкова является принципиальное отклонение всякой несвободы. Эту позицию он выводит из библейских положений о том, что бог создал, всех людей по своему образу и подобию, одинаково свободными, причем бедный столь же близок богу, как и богатый (ЗП III 42 § 1). В отличие от других авторов, выводивших из «воли божьей» сословное неравенство, Эйке опровергает некоторые распространенные в XII—XIII вв. «оправдания» собственности на человека. Он утверждает, что человек должен принадлежать богу и что если человека присвоит себе кто-то другой, то он поступит против бога (ЗП III 42 § 5). Эйке пишет, что его ум «не может понять того, что кто-либо должен быть в собственности другого» (ЗП III 42 § 3). Из всего этого он делает решительный вывод о том, что «крепостная зависимость имеет своим источником принуждение, и плен, и несправедливое насилие, что с древних времен выводится из неправедного обычая и теперь хотят возвести в право» (ЗП III 42 §6).

Убеждение в том, что человек должен быть свободным, Эйке фон Репков конкретизирует в ряде положений «Саксонского зерцала», направленных прежде всего на ограничение крепостного права, явно стремясь помешать правовому закреплению крепостничества. Из этой позиции Эйке вытекают: общая презумпция свободного состояния пришельца, т. е. переселенца (ЗП III 32 § 1); возможность присягой подтвердить свое свободное состояние и опровергнуть противоположное утверждение, отклоняя тем самым попытки закрепощения (ЗП III 32 § 2); положение, по которому наследник свободного человека, желающего (перед судом) оформить свой переход в крепостное состояние, вправе возражать против этого и вернуть его и его детей в свободное состояние (ЗП III 32 § 7, 8; 42 § 3) и т. д. Провозглашение Эйке фон Репковым противоправности любых форм личной несвободы не только соответствовало уже наметившейся тенденции к отмене «первого» крепостного права в XIII в., но сохранило свое значение и позже. Борцы против «второго» крепостного права в XV—XIX вв. неоднократно опирались на авторитет Эйке и «Саксонского зерцала». Эйке фон Репков высказывался также против временного лишения свободы, противоречащего праву, против произвольных арестов. При первом же приезде короля в каждую область король должен был затребовать присылки к нему всех арестованных без суда, чтобы осудить или освободить их. Если же те, кто держал их под таким арестом, уклонялись от исполнения этого требования короля или его посланцев, — они подлежали немедленному объявлению находящимися в опале со всеми тяжелыми последствиями такого наказания (ЗП III 60 § 3)

В «Саксонском зерцале» видное место занимают и другие положения, направленные на ограничение феодального произвола, нередко бессмысленной жестокости, смягчение предрассудков, усиление охраны личности от насилия, грабежа и других форм явной несправедливости, в том числе социальной. В качестве отдельных примеров можно привести положения «Саксонского зерцала» о том, что, если господин прогоняет слугу, он должен уплатить ему полную плату (ЗП II 32 § 2); наследник хозяйства, вступая в наследство, обязан в первую очередь выплатить слугам и работникам заработанные ими суммы (ЗП I 22 § 2); человеку, по ошибке снявшему урожай с чужого участка, полагая, что эта земля его или его господина, но не присвоившему этот урожай, следует уплатить за работу (ЗП III 38 § 4); не следует изгонять из имения родившихся в нем людей (ЗП I 21 § 2); нельзя наказывать слабоумных и умалишенных, подвергать беременную женщину смертной казни или увечащим наказаниям (ЗП III 3) или, если она овдовела, удалять ее из хозяйства (имения) мужа до рождения ребенка (ЗП III 38 § 2); обвиняемый (ответчик), не знающий немецкого языка, имеет право на то, чтобы его обвиняли на его родном языке, а в противном случае может отказаться от участия в процессе (ЗП III 71 § 1); сын не отвечает за преступления, совершенные отцом (ЗП II 17 § 1); применение ордалий (испытаний водой, раскаленным железом и т. п.) ограничивается случаями, в которых другого пути к решению дела не имеется (ЛП I 100); отказ от прежнего излишнего формализма в процессе (ЛП II 52); ограничение произвола крупных феодалов по отношению к мелким и всех феодалов по отношению к крестьянам и иному «неблагородному» населению (ЛП I 17, 31, 53, 55, 86, 96, 101-104) и т. д.

Особое внимание обращают на себя положения «Саксонского зерцала», направленные на рациональное урегулирование и придание устойчивости хозяйственным отношениям. Это не только подробные правила феодальной эксплуатации крестьян, регулирующие взимания феодальной ренты в форме чинша или десятины (ЗП II 48 § 4—12; 58 § 2), но и обширные предписания, касающиеся ведения хозяйства. Особенно много места среди них — десятки статей — занимают вопросы сельского хозяйства: отношения внутри крестьянской общины (ЗП II 55; III 79 § 2); права и обязанности пастухов (ЗП II 54 § 1—6; II 48 § 1и др.); право человека, утратившего права на обрабатываемый им земельный участок до окончания землевладельческого цикла, тем не менее довести работы до конца, убрать урожай и только после этого, уплатив новому землевладельцу чинш или арендную плату, передать ему землю (ЗП III 76 § 3; см. также: ЗП II 59 § 1); охрана сельскохозяйственных животных (ЗП III 48 § 1—4; 51 § 1—2; и др.); возмещение разных видов полевого ущерба (ЗП II 28 § 1-3; 46 § 1-4; 47 § 1-5 и др.); ответственность хозяев за вред, причиненный их животными (ЗП II 62); ряд мер против барской или крестьянской бесхозяйственности (ЗП II 48 § 2, 3) и др.

Много внимания в «Саксонском зерцале» уделено земельным отношениям. Предписания о земле, прежде всего о сельскохозяйственных угодьях, посвящены не только возникновению и прекращению прав собственности и владения земельными участками, но также оградам, межевым деревьям и камням (ЗП II 49 § 2; 50; 53) и т. д. Довольно много предписаний о несельскохозяйственном землепользовании, в частности в связи с проблемами строительства: о размещении опасных или неприятных для соседей построек или сооружений на определенном расстоянии от соседских земельных участков, заборов и т. д. (ЗП II 49 § 1; 51 § 1—3); о рациональном размещении рынков (ЗП III 66 § 1): о ширине дорог (ЗП II 59 §3); о разрешениях (разумеется, судебных) на постройку замков, городских стен, валов, башен, домов и т. д. (ЗП III 66 и др.), а также на их снос (ЗП III 66 § 4; 68 § 1); об ограничении права землепользования в глубину и высоту по отношению к поверхности земельного участка (ЗП I 35 § 1; III 66 §3); об установлении исключительного права государства на полезные ископаемые (ЗП I 35 § 1).

Определенное внимание уделено также вопросам водного хозяйства и водного права: дамбам и их охране, борьбе против наводнений, сточным канавам и т. д. (ЗП II 56), использованию проточных вод для транспорта и рыболовства (ЗП II 28 § 4) и т. д. Имеются интересные положения о праве свободной охоты и рыбной ловли, включая охрану заповедных лесов (ЗП II 61). Установлены и некоторые правила дорожного движения (ЗП II 59 § 3) и т. д. Нетрудно заметить, что многие предписания «Саксонского зерцала» принадлежат к числу первых в Центральной Европе ранних попыток закрепить в действующем праве многие институты (разумеется, еще в неразвитом виде), которым в будущем предстояло получить большое значение, очевидное для нас в современных условиях. Заслуга Эйке фон Репкова представляется тем более значительной, что он включал многие такие положения в текст «Саксонского зерцала» вопреки господствовавшей практике феодального хищничества и произвола, которую надеялся обуздать с помощью права и государства. Единственно возможное орудие осуществления такой политики Эйке видел в государстве и в королевско-императорской власти. Поэтому он выступает с антиклерикальными требованиями — за политику светской власти, против ее подчинения папству и духовенству вообще и т. д. Более того, Эйке считал необходимым обеспечить строгое соблюдение властями государства намеченной им политики. С этой целью он довольно последовательно провозглашает право подданных сопротивляться королю и его властям, нарушающим свой долг (ЗП III 78 § 2), а в некоторых случаях даже вменяет такое сопротивление в обязанность подданным (3П III 78 § 7).

По многим другим важнейшим правовым вопросам «Саксонское зерцало» также не просто описывает действующее право, а предлагает и обосновывает существенные и конкретные нововведения. Для этого Эйке развивал, например, теорию разграничения императорской и папской, светской и духовной властей с явным преимуществом для императора и его должностных лиц. Речь идет не только о теории двух мечей и ее конкретизации, но и о других вопросах. Например, отметив, что некоторые папские предписания противоречат определению степеней родства, принятому в саксонском обычном праве, «Саксонское зерцало» прямо провозглашает общий принцип, согласно которому «папа не может устанавливать никакого права, которое ухудшало бы наше земское или ленное право» (ЗП I 3 § 3).

Описав власть короля, его положение высшего сеньора и верховного судьи, процедуру избрания короля и т. д., Эйке предлагает развитие этой процедуры путем создания коллегии курфюрстов (ЗП III 57 § 2), к которой должна полностью перейти функция избрания короля. Это вскоре было осуществлено. Король, будучи коронован папой римским, приобретает титул императора (ЗП III 52 § 1). Эйке отказался исключить из числа возможных кандидатов в короли лиц, отлученных от церкви, что было, по-видимому, направлено на ограничение папского вмешательства в эти выборы. На ослабление зависимости императора (короля) от папы римского был рассчитан и запрет отлучать императора от церкви, за исключением трех случаев (ЗП III 57 § 1), причем даже в самом тяжелом из них (в случае обвинения императора в том, что он сомневается в истинной вере) он мог освободиться, принеся присягу (ЗП III 54 § 2). Вместе с тем Эйке фон Репков обосновывал усиление вмешательства императоров в назначение епископов папой римским. Еще Фридрих II Барбаросса предоставлял итальянским епископам инвеституру до их посвящения (консекрации) в этот сан. Вормский конкордат 1122 г. расширил императорское влияние на назначение епископов. В «Саксонском зерцале» уже выдвинуто правило, согласно которому император получил право своей властью назначать епископа, если капитул соответствующего собора затягивал его избрание.

Однако наибольшее место в «Саксонском зерцале» занимает описание действующего, главным образом обычного, права. В нем мы находим подробную характеристику общественного строя, сословий и социальных групп, отношений между феодалами и крестьянами, а также среди крестьян и в среде феодалов. «Саксонское зерцало» учитывает и особенности положения таких групп населения, как выходцы из других племен, немецких (т. е. не саксонских) и славянских (вендов), иноверцев и др. Как правило, современная литература описывает правовое содержание «Саксонского зерцала» по отраслям права, набор которых более или менее соответствует современным представлениям о системе права. В частности, Л.И. Дембо освещает вопросы государственного права, гражданского (имущественного и семейно-наследственного) права, судебного права, уголовного права. Выделение этих отраслей права позволяет рассмотреть многие важнейшие вопросы правового содержания «Саксонского зерцала», облегчает сравнение этих групп правовых предписаний с соответствующими отраслями и институтами других правовых систем, помогает понять некоторые тенденции развития таких отраслей и институтов права. Ограничимся одним примером. В литературе о «Саксонском зерцале» единодушно отмечается, что заметное место в нем занимают институты собственности, сделок, наследования, связанной с ними ответственности и другие вопросы гражданского права. Это позволяет исследователям изучать историю развития основных институтов вещного и обязательственного, а также семейно-наследственного права от «Саксонского зерцала» до буржуазного законодательства XIX в., показать зарождение некоторых его элементов еще в средние века .

Вместе с тем нельзя не обратить внимание на содержащиеся в «Саксонском зерцале» правовые предписания, посвященные регулированию таких групп общественных отношений, которые лишь в XIX и XX вв. стали постепенно получать признание в качестве самостоятельных объектов правового регулирования, на основе которых ныне складываются новые, «комплексные» отрасли и входящие в их состав институты права. К их числу относятся, например: земельное право, водное право, строительное право, занимающее особенно обширное место в «Саксонском зерцале» сельскохозяйственное право и др.

Оба эти подхода — с точки зрения как традиционных, так и новых отраслей права — позволяют вскрыть важные черты феодального права и некоторые его особенности по сравнению с правовыми системами современности. Эти черты и особенности проявляются главным образом в содержании отдельных правовых норм и институтов. Названные два подхода, очень важные е современных системах права, объединяют правовые нормы, исходя из классификации моделируемых ими правоотношений по тому или иному из двух элементов, используемых как основания классификационного деления (fundamentum divisionis) всего действующего права: 1) по характеру взаимных прав и обязанностей сторон, 2) по объектам этих правоотношений.

Рассмотрение системы права, отраженной в «Саксонском зерцале», исходя из этих двух критериев, очень важно и полезно, но явно недостаточно. При этом остается вне поля зрения основной признак феодального права и специфический критерий построения его системы. Это — классификация правоотношений (и их нормативных моделей, т. е. норм права) по третьему элементу правоотношения — по их субъектам.

Недостаточность первых двух критериев косвенно признается определенной частью наших правоведов. В литературе отмечается, что право средневековья, будучи правом-привилегией, не может быть выражено в форме, единой для всех людей. Оно в принципе не знает таких отраслей, институтов и норм права, которые были бы едины для всех. В феодальном праве и средневековом правоведении, в сущности, нет места для единого государственного права, единого гражданского права, единого уголовного права, судебного права и т. д. В них нет и единого земельного, водного или сельскохозяйственного права. Нет единых частного и публичного права. Нет единого для всех понятия или единых для всех людей видов обязательств, правоспособности, подсудности, процессуальных норм и т. д.

Их действительно нет, ибо каждый из таких структурных элементов системы феодального права, выделенный на основе критериев, важных для современного права, но второстепенных для феодального права, разрывается на юридически разнородные группы правовых норм и отношений их коренными различиями по одному фундаментальному признаку (элементу) правоотношения, играющему главную роль в их феодальном типе. Это субъект тех правоотношений, которые описываются и предписываются нормами феодального права. Для каждого сословия (религиозной общины и т. п.) существуют свои особые единые формы отношения к государству (феодалы имеют политические права и обязанности, горожане и свободные крестьяне — некоторые формы только общинного самоуправления, прочие — только повинуются), собственности, обязательств (например, ленные у феодалов, чиншевые у зависимых крестьян, торговые у купцов) и т. п. Органически единая отрасль феодального права образуется различными правовыми институтами, относящимися к одному сословию (касте).

Иначе при феодализме и быть не может. Ведь сословность (кастовость) — главный признак социально-экономической, политической и правовой системы феодализма, определяющий его общественную организацию. Каждое сословие имеет свое особое юридическое место в обществе и государстве, как и во всей системе общественных отношений. В рамках этого места выделяются более узкие юридические «местечки» для социальных групп данного сословия.

Специфика сословных субъектов правовых отношений определяет соответствующую им специфику прав и обязанностей этих субъектов и специфику объектов правоотношений данного типа. Попытки объединить в одну группу правоотношения между субъектами различных сословных категорий должны были казаться людям средневековья немыслимой юридической ересью, терпимой в виде исключения только при некоторых правоотношениях смешанного субъектного состава (между феодалами и зависимыми от них крестьянами; при редких межсословных браках — мезальянсах и т. п.). Такие правоотношения и соответствующие им правовые нормы, согласно нынешним представлениям, могли бы считаться «комплексными».

Поэтому феодальное право делится главным образом на свойственные только ему сословные отрасли. Это: ленное (дворянское) право, крестьянское право, городское право (т. е. право горожан), церковное право (в основном для духовенства); особые отрасли права создаются и для иноверческих религиозных общин. Каждая из таких отраслей подразделяется на подотрасли, институты и нормы. Наиболее важные, характерные и крупные структурные элементы этих отраслей права также выделяются по субъекту правоотношений и соответствуют внутрисословным социальным группам, другие межсословным (профессиональным, региональным и др.) группам; третьи выделяются по характеру взаимных прав и обязанностей сторон или по объектам соответствующих правоотношений.

Л.И. Дембо главным образом на примере «Саксонского зерцала» теоретически показал, что система феодального права имела прежде всего сословный характер, хотя он рассматривал право «Саксонского зерцала», группируя его нормы в соответствии с современным пониманием системы права. Мысль о сословном характере феодальной системы права требует, разумеется, дальнейшей разработки на более широкой фактической и теоретической основе. Освещение феодального права вообще и в частности содержания «Саксонского зерцала» в плане тех сословных отраслей, которые фактически были им присущи, позволило бы глубже понять коренное своеобразие этой социально-экономической формации и ее права, хотя его сопоставление с более близкими к нашему времени правовыми системами, вероятно, стало бы более сложным.

Содержание «Саксонского зерцала» надо оценивать также, исходя из практики применения описываемого в нем права. Л.И. Дембо писал, что не следует переоценивать реальное значение «Саксонского зерцала» в XIII в. Ведь «в то время имелось очень много писаного права, происходит также его обработка, но отсутствует применение права, суды могли решать, но не было рук для исполнения их приговоров» В обстановке длительной и всеобщей гражданской войны это вряд ли могло быть иначе.

Проблему соотношения «справедливого права», действующего права и практики видел также создатель «Саксонского зерцала». Исследователи отмечают, что, например, в своем рассуждении о крепостном праве Эйке фон Репков прямо констатирует явное противоречие между должным правом и положительным правом. Стремление Эйке обеспечить соблюдение права было отмечено нами выше. В последние годы соотношение между правом «Саксонского зерцала» и правовой действительностью той эпохи изучается вновь с применением социологических методов (на основе сохранившихся документов) и показывает сложную картину частичного соблюдения этого права наряду с господством произвола и бесправия. «Саксонское зерцало» было важным этапом как в борьбе эксплуататоров за свое господство, так и в осуществляемой массами «борьбе за право», против угнетения. Об этом свидетельствует и последующая история «Саксонского зерцала».

Обязательственное право

Вопросам обязательственного права отводится в «Саксонском зерцале» значительное место. Наибольший удельный вес занимают обязательства, вытекающие из причинения вреда, наименьший — договорные обязательства, что объясняется слабым развитием товарно-денежных отношений. Вся система феодального обязательственного права резко отличается от системы римского права, и поэтому к классификации этих обязательств необходимо подходить с совершенно иных позиций. Решающее значение земельной собственности во всей системе феодальных производственных отношений предопределяет особенно тесную связь между обязательственным правом и земельными отношениями. Как уже отмечалось, земельная собственность в феодальном обществе основа зависимости, в том числе материальной, основа важнейших обязательств: ленных, чиншевых, арендных и т. д. В связи с тем, что базой всей хозяйственной деятельности в феодальную эпоху служит сельскохозяйственное производство, в ряду деликтных обязательств большой удельный вес занимают обязательства, вытекающие из нарушения прав земельной собственности и из причинения вреда сельскохозяйственным орудиям и средствам производства. Система обязательств классического римского права выражает, как известно, отношения простого товарного хозяйства. Как в классическом римском праве, так и в континентальном буржуазном праве обязательство является гражданским правоотношением, а обязательственное право — составной частью гражданского права. Договор как важнейшее основание возникновения обязательств типичен как для римского, так и для буржуазного права. С этими положениями была связана и римская классификация обязательств с делением их на обязательства, вытекающие из договоров, и на обязательства, вытекающие из деликтов.

Иное положение в феодальном праве. Классификация обязательств в феодальном праве покоится на совершенно других основаниях. Решающее значение в феодальной системе обязательств имеют обязательства, непосредственно вытекающие из отношений феодальной земельной собственности. Поэтому основное деление обязательств в феодальном праве, обусловленное классовой структурой феодального общества и феодальной земельной собственностью, — это деление на ленные обязательства и чиншевые обязательства. Оно связано с наличием двух основных форм землевладения — феода и цензивы. Из этого деления нужно исходить, чтобы выявить основные принципы феодального обязательственного права, отраженные в «Саксонском зерцале». Буржуазные историки и юристы обычно включают и ленные и чиншевые обязательства в число договорных обязательств, подчеркивая договорный характер вассальных отношений. При этом буржуазные юристы ссылаются на форму принятия на себя вассальных обязательств, которая рассматривается как акт добровольного соглашения двух сторон. Эта буржуазная цивилистическая конструкция переносится не только на имущественные отношения, но и в сферу государственного права средневековья и обычно подчеркивается в качестве общей своеобразной особенности феодального государства и права. «Характернейшая основная линия ленной системы, — говорит Рудольф Штаммлер, — это договор о верности, который оба заключали, когда сеньор передавал вассалу имение для самостоятельного пользования... А ленной системе принадлежит ведущая роль в установлении государственной власти».

Между тем ни ленное, ни чиншевое обязательства нельзя рассматривать как основанные на добровольных договорных взаимоотношениях. При закреплении крепостным правом отношений между крестьянином и феодалом обязательства крестьян даже формально вытекали из закона, а не из договора. И при фактическом регулировании обычаем чиншевых отношений их нельзя конструировать как добровольно-и равноправно-договорные.

Торжественная форма и процедура подтверждения как ленных, так и чиншевых отношений имела определенное юридическое значение: она была способом публичного оглашения и тем самым оформления отношений, вытекавших из феодальной собственности. Ленное право устанавливало: «Ленник должен принести своему господину известную присягу в том, что он будет ему верен и будет ему другом. Таким образом, ленник является по отношению к своему господину обязанным, поскольку он его человек и от него держит лен» (ЛП I 8). Ленное обязательство — это обязательство вассала по отношению к своему господину, основанное на том, что он как вассал держит от него лен. Основных ленных обязанностей было три: а) обязанность верности, б) обязанность службы, в) обязанность участвовать в феодальной курии сеньора. Ленник обязан был соблюдать верность в отношении своего господина в том смысле, что он не должен был выступать против своего господина, переходить на сторону его врагов, обязан был оказывать своему господину надлежащее уважение.

Обязанность службы (так называемой королевской службы) означала, что ленник должен являться к господину по его приказу для участия в военном походе. Служба должна была осуществляться в пределах германской земли, входившей в состав Священной римской империи (ЛП I 9). Но все, наделенные ленами к востоку от реки Заале, были обязаны служить в Польше, Словакии и Богемии, т. е. Чехии (ЛП I 10). Если ленник имел двух или трех сеньоров, то он должен был служить тому, кто первый объявил ему о королевской службе, и оказывать помощь в походе другим сеньорам, поскольку он держал от них лены (ЛП I 110). Ленное право предусматривает и обязанность после избрания короля участвовать в походе в Рим для его коронации императором. Ленник обязан был участвовать в ленном суде, принимать участие в вынесении судебных решений в судебной курии своего господина. Он должен был явиться в курию по приглашению господина, «когда это потребуется господину до полудня и в судебные дни» (ЛП I 16). Вместе с тем господину принадлежало право требовать от ленника в судебном порядке выполнения ленных обязательств, причем в таких исках господин пользовался преимуществом в судебном споре. В трех случаях господин легче может победить ленника в споре при помощи свидетелей, чем ленник освободиться от обвинения со стороны господина при помощи присяги, когда господин требует от ленника выполнения трех его главных ленных обязательств (ЛП I 107—109). Основанием ленного обязательства являлся вассалитет. Он был связан с владением леном и вытекал из самого факта владения леном, хотя он должен был быть подтвержден господином. Весьма показательна формула просьбы ленника о его принятии в вассалы, которую он должен был произнести (ЛП I 47). С другой стороны, ленное право предусматривало и ряд обязанностей господина. Он должен был возмещать ущерб, который мог бы понести ленник в связи с его службой; неполучение возмещения за понесенный ущерб освобождало ленника от дальнейшей службы до получения удовлетворения (ЛП I 17). Господин обязан принять в свои вассалы ленника, уже владеющего леном, и может отклонить просьбу о принятии только от того, кто не имеет имперского щита (ЛП I 50); если же господин вопреки праву отклонит принятие ленника в вассалы, то ленник будет владеть имением, по которому он предлагал вассалитет, без обязанности службы (ЛП I 48). Принципиально иной характер носило чиншевое обязательство. Последнее являлось выражением феодальной эксплуатации, формой закрепления отношений между феодалом и непосредственным производителем, который отдавал земельному собственнику прибавочный продукт в форме чинша (ЗП I 54). Основанием чиншевого обязательства служил обычай, этим чиншевое обязательство отличалось от арендного обязательства как основанного на договоре. Размер чинша Зерцалом не определялся в отличие от величины десятины. «Саксонское зерцало» детально устанавливало размеры десятины (продуктами), метод исчисления и порядок сдачи (ЗП II 48 §3—12), санкционируя установленные обычаем правила (ЗП II 48 § 10). И чиншевое обязательство, и обязательство по внесению десятины могут быть объединены в одну группу обязательств, вытекавших из феодальной земельной собственности. Вторую группу обязательств, занимавших значительный удельный вес в «Саксонском зерцале», составляли обязательства из причинения вреда. «Саксонское зерцало» исходило из общего принципа возмещения причиненного вреда по принципу вины как основания ответственности за вред и убытки, хотя практика знала ответственность не только за вину, но и за случай. Больше всего «Саксонское зерцало» уделяло внимание обязательствам, вытекавшим из причинения вреда в области сельского хозяйства. Подробно регламентировались случаи возмещения вреда за потравы. Ущерб должен был платить собственник скота. Для доказательства факта потравы скот, застигнутый на поле, мог быть задержан. Земское право устанавливало, что тот, кто прогонит свой скот по чужому посеву или чужой траве, должен покрыть ущерб по праву и возместить тремя шиллингами (ЗП II 47 § 1). Размер ущерба от потравы должен был устанавливаться по оценке односельчан (ЗП II 47 § 2) или при помощи двух свидетелей (ЗП II 47 § 3). Земское право предусматривало также порчу посевов проездом по чужому вспаханному полю; за это следовало уплатить за каждое колесо один пфенниг, а за всадника — половину (ЗП 27 § 4). Была предусмотрена и ответственность за рубку дров, косьбу травы, ловлю рыбы в чужом водоеме; виновному грозил, кроме уплаты возмещения, штраф, увеличивавшийся в случае рубки посаженных, плодовых или межевых деревьев, ловли рыбы в искусственном водоеме и т. п. (ЗП П28§ 1-2). Подробно регламентированы ответственность за вред, причиненный животным, и ответственность, которую нес их владелец. Снять с себя такую ответственность владелец мог, только отказавшись в пользу пострадавшего от животного, причинившего вред (ЗП II 40 § 1,2). Ввиду отсутствия личной вины владельца животного штраф судье в этих случаях не уплачивался (ЗП II 40). Была установлена ответственность владельца диких животных (волка, медведя, оленя и т. п.) или злой собаки за причиненный ими вред. Если их владелец избавлялся от них после причинения вреда, то это не освобождало его от ответственности, так как, «кто хочет содержать диких зверей вне заповедных лесов, тот должен держать их в огороженном месте» (ЗП II 62). Злую собаку в поле надо было водить на привязи; за вред, нанесенный собакой, нес ответственность тот, кто ее вел, а если он будет не в состоянии возместить вред, то его господин (ЗП III 49).

Довольно разнообразная группа обязательств вытекала из договоров, хотя эта область правоотношений не была детально разработана. Отсутствие развитых товарно-денежных отношений же давало почвы для развития договорного права; большинство сделок носило бытовой характер.

Наиболее типичным феодальным договорным обязательством был так называемый «договор чести» (Treugelubde). Эта форма договорного обязательства широко применялась в средние века в разнообразных случаях, в частности при помолвках, процессуальных действиях. Содержанием соглашения было обещание в случае неисполнения обязательств поставить свою личность под власть кредитора и подчиниться обычным мерам воздействия, пока не будет уплачен долг (ЗП I 7; II 11 § 1—3). Неисполнение обязательства влекло за собою потерю чести по суду.

Земскому праву известны договоры купли-продажи, ссуды, хранения, аренды, поручительства, личного найма и др. Для договора купли-продажи было характерно, что продавец считался поручителем за законность владения проданной вещью и обязан был защищать покупателя от притязаний со стороны третьих лиц, у которых купленная вещь могла быть украдена, получена путем обмана и т. п. Добросовестным приобретателем признавался тот, кто открыто купил вещь, знал того, у кого он ее купил, мог сказать о том, где совершил сделку, и представить продавца. Если же он купил вещь на рынке и не знал у кого, то он мог очиститься от подозрения в краже присягой. Собственник имел право виндикации похищенной у него вещи и от добросовестного приобретателя (ЗП II 36; III 4; 83 § 3). Значительный интерес представляют статьи о договоре личного найма. Господин мог во всякое время прогнать слугу, но должен был заплатить ему за проработанное время; если же слуга по собственному желанию уходил от господина до окончания срока найма, то он обязан был уплатить господину сумму своего жалованья, а все уже полученное вернуть в двойном размере (ЗП II 32 § 2, 3). Уйти со службы от господина без указанных последствий слуга мог только в случае женитьбы или если он был опекуном над малолетними детьми (ЗП II 33). Пропажу имущества слуги, происшедшую на работе без его вины, господин обязан был возместить, но за действия слуги господин не отвечал, а сделки, совершенные слугой помимо воли господина в отношении имущества последнего, считались юридически ничтожными (ЗП III 6). Заработная плата слуги подлежала уплате из наследственного имущества господина в первую очередь. Важнейшими способами обеспечения обязательства были присяга, залог и поручительство.

Требование залога в качестве обеспечения выполнения обязательства допускалось в специально указанных в Зерцале случаях и, как правило, нуждалось в санкции судьи. В привилегированном положении находился земельный собственник. У того, кто обрабатывал его землю, земельный собственник имел право брать залог в обеспечение своих прав без судьи (ЗП I 54 § 4; III 20 § 2). За долги господина с его чиншевика мог быть взят залог не свыше размера его годового чинша (ЗП I 54 § 1). Потеря залога не освобождала должника от основного долга, если иное не было предварительно обусловлено (ЗП III 40 § 2). Поручительство как метод обеспечения выполнения обязательств применялось весьма широко, по самым разнообразным обязательствам, в том числе обязательствам процессуального характера. При неисполнении обязательств поручитель полностью замещал должника. «Саксонское зерцало» подробно останавливается на порядке исполнения обязательств. Всякий долг должен был быть внесен кредитору накануне дня срока; (ЗП I 65 § 4). Для доказательства исполнения при этом должны были присутствовать два свидетеля. Кредитор, не принявший исполнения в назначенный день, не лишался права на получение долга, но должник освобождался от своего согласия подвергаться некоторым мерам взыскания долга в случае неуплаты (ЗП II 11 § 3). В случае смерти должника поручитель освобождался от ответственности за исполнение, и долг переходил на наследника (ЗП III 10: § 2), При наличии нескольких должников каждый из них отвечал только в размере своей доли, а не солидарно (ЗП III 85 § 4). Особенно подробно говорилось о порядке исполнения Ленного и чиншевого обязательств, порядке уплаты десятины, судебных штрафов, пени (возмещения) и о сроках исполнения судебных решений.

Если предметом исполнения была уплата денежной суммы и не оговаривалось, какими деньгами должна производиться уплата, то надлежащим исполнением считалась уплата теми деньгами, которые имели хождение в пределах соответствующего судебного округа (ЗП III 40 § 4). Чинш следовало платить на месте, просрочка исполнения каждый день удваивала сумму долга; факт уплаты должен был быть удостоверен двумя свидетелями (ЗП I 54 § 2,3). Сдаваемая десятина должна была быть принята на поле, в день уплаты, в противном случае платящий десятину не нес ответственности за сохранность снятого урожая (ЗП II 48 §3).

Платеж долга мог быть произведен через посланца. Ему, однако, не были обязаны вручать долг, если он не был назначен для этого в судебном порядке (ЗП III 40 § 3). «Саксонское зерцало» предусматривало случаи освобождения от принятого на себя обязательства. Так, если обещание было дано в целях сохранения своей жизни или здоровья, то давший [210] такое обещание при невозможности для него выполнить таковое, освобождался от ответственности (ЗП III 41 § 2). Недействительным считалось также обязательство, данное по принуждению. Если кто-либо, будучи захвачен в плен, поклянется и даст обязательство что-либо исполнить, то такое обещание не имело юридической силы (ЗП III 41 § 3).

Судебная защита прав по «Саксонскому зерцалу»

Характерная особенность «Саксонского зерцала» как судебника, и в особенности его Земского права, заключается в том, что в сборнике все вопросы трактуются под знаком судебной защиты прав и притом в такой мере, что вопросы судоустройства и процесса нередко не отделяются от материального права. Поэтому можно сказать, что проблемы суда занимают в «Саксонском зерцале» господствующее место. Как защитить свои права, какими нужно обеспечить себя для охраны своих прав доказательствами, в какой суд нужно обратиться, как вести процесс, чтобы не потерпеть ущерба, — всем этим вопросам «Саксонское зерцало» уделяло максимальное внимание. Природа, характер и принципы всей средневековой судебной системы определялись основными чертами феодальной земельной собственности, ее сословным характером, иерархической структурой и т. д.

Как уже отмечалось, судебная власть была неотделима от земельной собственности, а право суда неразрывно связано с правом на судебный лен. Обладавший судебной властью (Gerichtsherr) являлся одновременно крупным земельным собственником (Grundherr). Все участники судебного аппарата (судьи, графы, их заместители, их вассалы — как заседатели в ленном суде, шеффены — как заседатели в земском суде, и т. д.) занимали свое место на ступенях судебной иерархии в полном соответствии с их земельной собственностью, с их земельными правами. Вместе с земельной собственностью шеффен наследовал шеффенское кресло своего отца (ЗП III 26 § 2—3). Судебный исполнитель должен был владеть земельным участком размером не менее трех гуф. Владение леном определяло участие в суде феодальной курии. Наделение судебными функциями было связано с наделением судебным леном. Король являлся в равной мере источником как всякой судебной власти, так и ленного землевладения; здесь сочетание землевладения с политической властью проявлялось в полной мере.

Сословный характер феодальной земельной собственности обусловливал сословный характер суда. Не было единой судебной системы, не было суда, равного для всех. Привилегированные сословия обладали привилегией судиться судом своего сословия; низшие сословия были подсудны судам, специально для них созданным. Соответствующим образом была построена вся судебная система: существовал церковный, ленный, земский, городской суд и т. д. Не только судоустройство носило сословный характер, но и судебный процесс, доказательственное право, система наказаний и т. п. — все пронизано сословным началом. Сословное неравенство проявлялось и в порядке привлечения к суду, и в возможности использовать процессуальные права, и в возможности выступать в суде лично или через представителя, воспользоваться теми или иными доказательствами. В тех случаях, когда представитель привилегированного сословия мог доказать свою правоту, победив в судебном поединке или принеся присягу, совместно с небольшим числом соприсяжных, лица средних и тем более низших сословий нуждались в большем числе соприсяжных, свидетелей-очевидцев и т. д. То же самое относилось к применению наказаний. За одно и то же преступление нередко к низшим сословиям применялись более суровые и унизительные наказания.

Иерархической структуре феодальной собственности соответствовала иерархия суда. Сфера деятельности суда определялась не административно-территориальным принципом, а рангом лена, военным щитом владельца судебного лена, с которым была связана его судейская власть. «Саксонское зерцало» проводит разграничение между церковными судами (судом епископа, пробства и декана) и светскими — судом графа, заместителя графа (шультгейса), гографа или фогта и суда сельского старосты (ЗП I 2). Кроме того, в судебную систему входили специальные ленные суды и городские суды, а также королевский суд (в качестве высшего суда). Земское право подчеркивало недопустимость смешения подсудности церковного и светского суда. Если кто-либо привлекал другого к церковному суду по делу, по которому установлена была подсудность светского суда, то жалобщик платил за это штраф и пеню (ЗП III 87 § 1). Никто не мог быть за одно и то же деяние привлечен одновременно к церковному и светскому суду, кроме случаев нарушения мира, за которое положено было отлучение от церкви, ибо «никто не платит штрафа дважды за одно и то же» (ЗП I 53 § 4).

Высшим судом считался королевский суд, т. е. суд королевского двора (ЗП II 12 § 4), так как «король всеобщий судья повсеместно» (ЗП III 26 § 1). Королевский суд — высшая инстанция для всех судов. Король мог заменить любого судью (ЗП II 25 § 2), и теоретически каждый имел право суда у короля, поскольку, как поясняла глосса, король дал такое всеобщее право всем светским людям (ЗП III 33 § 1). Однако само «Саксонское зерцало» признает, что практически король (император) «не может быть повсеместно и судить о всех преступлениях во всякое время» (ЗП III 52 § 2), поэтому он фактически передал право суда князьям и графам. Королевский суд служил апелляционной инстанцией для графского суда. Вместе с тем королевский суд являлся королевской курией и был судом пэров в отношении князей, которые были заседателями в королевском суде в качестве вассалов короля. Заместителем короля как представительствующего в королевском суде был пфальцграф — он же судья над королем (ЗП III 52 § 3) в суде пэров. Суд королевского двора не имел постоянного местопребывания. Он заседал там, где находился в данный момент король (император) в пределах Германии (ЗП III 64 § 1). На территории каждой отдельной земли (Land) действовали земские суды (Landgerichte), которые судили «приказом [банном] короля», но фактически были самостоятельны, так как обладали графской судебной властью. На первом месте здесь стояли князья: они владели судебными ленами и могли наделять таковыми своих вассалов, однако не ниже четвертой руки, начиная с короля (примеч. к ЗП III 52 § 3).

В суде графа председательствовал сам граф. Он имел заместителя (Schultheiss, praefectus), который был непременным членом судебной коллегии и одновременно судьей над графом, так же как заместитель короля — пфальцграф был судьей над королем, а бургграф — над маркграфом (ЗП III 52 § 3). Заседателями в суде графа были шеффены, и, согласно сословному принципу суда, этому суду были подсудны все свободные шеффенского сословия. При графском суде состоял судебный исполнитель, обязательный участник всех судебных заседаний. Судебный исполнитель избирался судьей и шеффенами из числа чиншевиков, имевших как минимум от половины до трех гуф земли (ЗП III 61 § 3; 45 § 5). Он был единственным лицом низшего сословия в графском суде. Он вызывал стороны, взимал залог, подвергал аресту, приводил в исполнение решения вплоть до смертной казни.

Во втором ранге находился суд заместителя графа. Заместитель графа в графском суде (шультгейс) был одновременно и самостоятельным судьей. Его суду были подсудны чиншевики, из числа которых избирались и заседатели (ЗП III 45 § 4).

Для низших слоев свободных (ландзассов) существовал суд гографа (Gaugrafengericht). Это был сельский суд определенного округа. Избранным на должность гографа мог быть только обладавший военным щитом, следовательно принадлежавший к привилегированным сословиям, так как он наделялся графом после своего избрания судебным леном (ЗП I 56; 58 § 1). Заседателями в суде гографа были ландзассы — вся община, весь местный «народ» (landvolk), что являлось отдаленным отголоском некогда народного суда — суда общины . Гограф избирался как постоянный судья, но мог быть избран в качестве чрезвычайного судьи для разбора дела в течение первых суток о преступнике, пойманном с поличным на месте преступления (ЗП I 57). Хотя гограф имел право присуждать к тяжким уголовным наказаниям (смертной казни и изувечивающим наказаниям), но его суд не считался судом приказом (банном) короля. Обвинителем в суде гографа выступал сельский староста, который действовал как бы по поручению общины (ЗП I 2 § 4 и др.).

Сельский староста, в свою очередь, был судьей по мелким делам, по которым полагались только телесные наказания (кража до трех шиллингов, обман в торговле, применение неверных весов, споры о границах земельных участков). От телесных наказаний, назначавшихся сельским старостой, можно было откупиться тремя шиллингами, которые «предназначались односельчанам совместно на выпивку» (ЗП III 64 § 11).

Вся структура светских судов свидетельствует о тех изменениях, которые произошли со времен Франкского периода. Вместе с падением старого административно-территориального деления на графства суд превратился из королевского суда, из-под власти которого раньше исключались только землевладения тех, кто обладал правом иммунитета, в суд владетельного князя, феодального сеньора. Остатки прежних судебных порядков видны были еще в признании короля всеобщим судьею, в наделении высших судов правом судить «приказом короля», в сохранении королевского суда, нередко оказывавшегося уже символическим. То же значение пережитков имел суд фогта, который ранее существовал на территориях, изъятых на праве иммунитета из ведения королевского суда, а теперь сохранился только в маркграфствах и в городах, причем в последних до тех пор, пока город не получил право на самостоятельный городской суд. В маркграфствах, где не было свободных шеффенского сословия, а были только зависимые крестьяне, не было и судов, которые судили приказом короля, и маркграфы осуществляли судебные функции на основании собственной, а не делегированной власти (ЗП III 65 § 1; II 12 § 6). Поэтому здесь сохранились фогты с правами низшей и высшей юстиции . Точно так же в городах, в зависимости от их категорий, сохранялся еще суд епископского, королевского или бургграфского фогта, пока судебная власть и вместе с тем назначение судей в отдельных городах не перешло к городским самоуправлениям. Как отмечалось, существовал еще ленный суд. Ленное право посвящает главу II порядку судопроизводства в ленных судах. Ленный суд был судом сеньоральной курии, судом равных. Заседателями в ленном суде были вассалы соответствующего сеньора (ЛП I 16; II 7). Ленному суду были подсудны только благородные, обладавшие военным щитом вассалы данного сеньора и все дела, связанные с владением леном и ленными правами. Основные принципы феодальной юстиции нашли свое выражение не только в структуре суда, но и в порядке судопроизводства. Судебный процесс, как он отражен во всех своих деталях в «Саксонском зерцале», и связанные с ним вопросы подсудности, система доказательств, порядок вынесения решений и обжалования их были всецело проникнуты сословностью, формальным неравенством, казуистичностью, строгим формализмом, партикуляризмом и территориальной замкнутостью.

Уже из сословной обособленности судов вытекал сословный характер подсудности. Подсудность в первую очередь определялась сословной принадлежностью сторон, занимаемой ими ступенью феодальной иерархии. Над жизнью и здоровьем князей никто не мог быть судьей, кроме короля (ЗП III 55 § 1). Принадлежавшего к шеффенскому сословию мог судить только суд графа, вассала — только курия его сеньора и т. д.

В пределах одной и той же системы действовал территориальный принцип подсудности; здесь принцип личной подсудности был уже преодолен. Каждый отвечал по своему праву, а не по праву жалобщика (ЗП III 33 § 2). В королевском суде, при привлечении к которому каждый должен был отвечать независимо от местопребывания королевского суда, можно было отказаться от поединка, если суд происходил не в той местности, откуда родом обвиняемый (ЗП III 33 § 3). В городах и судах другого округа никто не должен был давать ответ, если он там не имел местожительства, имущества или не совершил там преступления (ЗП III 25 § 2). Иски о земельной собственности должны были предъявляться по месту ее нахождения (ЗП III 33 § 4). Иски о наследстве рассматривались в месте открытия наследства и по праву страны, а не по личному праву истца, «будь то баварец, шваб или франк» (ЗП I 30). В ленном суде подсудность определилась, как правило, вассальной зависимостью, причем господин мог разрешать жалобы одного вассала против другого в том случае, если хотя бы один из них состоял на его службе (ЛП II 35). Жалоба ленника на своего господина должна была подаваться в курию господина и могла быть обращена к вышестоящему сеньору только в том случае, если ленник доказал, что его господин отказался принять и разобрать жалобу (ЛП II 51).

Средневековый суд не знал деления на гражданский и уголовный процессы. Оба они проводились в одних и тех же судах и по одним и тем же правилам судопроизводства. В средневековом праве не было выработано той стройной системы классификации деликтов, которая была известна римскому праву. Весьма интересно, что слово «преступление» (Verbrechen) в немецком средневековом праве встречается только начиная с XV столетия .

Можно установить следующую классификацию правонарушений (деликтов) по «Саксонскому зерцалу», хотя она и недостаточно четко выражена. Из всей массы правонарушений выделена прежде всего определенная группа деликтов, объединяемых понятием «злодеяние» (Misselat, malumfectum). В правовых памятниках раннего средневековья, а также в «Саксонском зерцале» этот термин относился только к определенным правонарушениям и действиям, которые состояли в причинении вреда или нанесении обиды другому лицу, а также в нарушении «общего мира» (Friedensbruch). Установление «божьего мира» (pax dei), а затем его закрепление в светском законодательстве в виде «земского мира» имело своей основной задачей ограничение феодальных войн. Но, кроме того, земский мир включал в себя целый ряд отдельных провонарушений, борьба с которыми выдвигалась на первый план в тот или иной период. Имперский земский мир 1152 г. впервые включил в число нарушений общего мира убийство и телесные повреждения. Саксонский земский мир 1223 г. включил изнасилование и тайное убийство. Имперский земский мир 1224 г.— разбой, ересь и колдовство. Майнцкий земский мир 1235 г. прибавил взимание незаконных пошлин, чеканку чужой монеты 41.

В качестве санкций за правонарушения «Саксонское зерцало» устанавливало: прямое возмещение имущественного ущерба, вергельд, смертную казнь, изувечивающие наказания, наружные телесные наказания, лишение и ограничение прав, штраф и пеню. Основной принцип указанных санкций, перешедший еще от [216] предшествующей эпохи, — это эквивалентность в возмещении причиненного вреда. Он отражен в обобщающем и часто применяемом в «Саксонском зерцале» понятии «возмещение ущерба» (wandel), охватывающем все существовавшие виды санкций. Однако принцип возмещения вреда претерпел в средние века значительные изменения; наказание от лица публичной власти, которое во Франкском государстве применялось еще сравнительно редко, к XIII в. получило широкое распространение. Поэтому в «Саксонском зерцале» оно уже имело большой удельный вес среди различного рода санкций. И все же в «Саксонском зерцале» сохранялся и частноправовой принцип преследования за правонарушения; обвинение носило почти исключительно частный характер, действовало старое правило: «где нет жалобщика [истца] — там нет судьи», а наказание в ряде случаев можно было заменить выкупом (ЗП I 38 § 1; 65 § 2). Только в одном случае установлено участие официального обвинения: в суде гографа сельский староста обязан был обвинять человека, пойманного (с призывом на помощь) на месте преступления или нанесшего кому-либо телесное повреждение, также если жалоба в суде потерпевшим еще не была заявлена (ЗП I 2 § 4).

Кража зерна каралась смертной казнью. Если же проезжий накормит свою лошадь чужим зерном на поле, то он был обязан только возместить ущерб (ЗП II 39). Здесь уже намечалось различие между уголовно-правовой и гражданско-правовой ответственностью. В соответствии с этим неявка в суд по жалобе, которая не содержала в себе обвинения в «злодеянии», влекла за собой лишь проигрыш дела, в то время как неявка в суд по делу, по которому выдвинуто было обвинение в «злодеянии», имела своим последствием объявление ответчика состоящим под подозрением, что влекло за собой очень серьезные ограничения в правах, в первую очередь — процессуальных.

Возмещение вреда занимало в «Саксонском зерцале» первое место среди санкций за правонарушения; возмещение причиненного правонарушением имущественного ущерба было обязательным. Однако только некоторые правонарушения влекли за собой исключительно обязанность возмещения вреда; большинство же из них было связано с применением и других санкций, налагавшихся от лица государственной власти. Именно со времен «Саксонского зерцала» удельный вес наказаний среди санкций за правонарушения значительно повысился по сравнению с предшествующей эпохой. Вергельд выступает в «Саксонском зерцале» уже как исторический пережиток. Его применение ограничивалось случаями неумышленного убийства и убийства в условиях необходимой обороны, но даже и здесь дело могло ограничиться добровольными соглашениями о возмещении ущерба, чем вергельд устранялся. Уплата вергельда предусматривается «Саксонским зерцалом» также за повреждение скота, но в этом случае вергельд был только возмещением ущерба по установленной таксе. За правонарушения, отнесенные к категории «злодеяний», в «Саксонском зерцале» были установлены наиболее суровые наказания: различные виды смертной казни (повешение, четвертование, отсечение головы, сожжение на костре) и изувечивающие наказания (отсечение руки). Особо повышенная ответственность была предусмотрена в отношении тех «злодеяний», которые были отнесены к числу «нарушений мира». Так, за квалифицированные виды убийства, поджога, кражи и т. п. установлены были квалифицированные виды смертной казни. За бандитское убийство, поджог, за кражу лошади или вола, запряженных в плуг, за ограбление церкви, мельницы или кладбища, выполнение чужого поручения в своих корыстных целях и др. полагалось колесование, за ересь, колдовство, отравление — сожжение на костре, за кражу — повешение (ЗП II 13 § 4, 7, 1), за обыкновенное убийство или изувечение — смертная казнь или отсечение руки и объявление находящимся под подозрением (ЗП I 68 § 4).

За правонарушения, не отнесенные к категории «злодеяний», назначались телесные наказания (an Haut und Haar) или штраф и пеня. Так, за совершенную в деревне дневную кражу до трех шиллингов сельским старостой налагалось телесное наказание, за побои без нанесения рваных ран был установлен штраф и пеня (ЗП II 13 § 1), которая в ряде случаев (например, при телесных повреждениях) носила характер выкупа, вергельда (ЗП II 16 § 5—9). За обиду, нанесенную одним ленником другому, предусмотрен штраф, который уплачивался господину (ЛП II 51). Особую категорию правонарушений составляли процессуальные нарушения. За них обычно устанавливалась пеня (Busse), которая уплачивалась противной стороне. Во всех случаях, когда за процессуальные нарушения противнику платилась пеня, судье уплачивался штраф (Gewette). Самым тяжким процессуальным нарушением считалось злостное уклонение от суда. Неявившийся в третий раз по вызову в суд обвиняемый в злодеянии объявлялся судом укрывшимся от суда, находящимся под подозрением; точно так же поступали с тем, кто сбежал, будучи застигнутым на месте преступления. Объявленного под подозрением [218] можно было во всякое время немедленно насильственно привести в суд; он не мог быть ни присяжным, ни свидетелем, ни обвинителем. Каждый суд мог объявить уклонившегося от суда состоящим «под подозрением» в пределах своего судебного округа. Однако нижестоящий суд мог добиться распространения действия своего постановления и объявления кого-либо состоящим «под подозрением» и в пределах судебного округа вышестоящего суда; суд гографа мог путем особого представления в графский суд распространить действие своего постановления на судебный округ графского суда, а последний получить от короля соответствующую санкцию на распространение этого постановления в пределах всего государства. Тогда уклонившийся от суда объявлялся находящимся в королевской опале (Konigsaclit), лишенным мира. Королевской опале подвергались также застигнутые с оружием в руках во время обещанного клятвою мира (ЗП II 71 § 2). Если в каком-либо замке бессудно держали людей под арестом и уклонялись от их представления в суд, то замок и люди, совершившие такое преступление, подвергались королевской опале (ЗП III 60 § 3). Кто в течение года и дня оставался в королевской опале и не очистил, себя в судебном порядке, тот объявлялся в состоянии высшей опалы (Oberacht), т. е. вне защиты права. Он был лишен мира, любой мог безнаказанно убить его, он лишался права на аллодиальную земельную собственность и на свой лен. Объявление в состоянии высшей королевской опалы было равносильно гражданской смерти, означало лишение семейных прав, прав на имущество и вообще правоспособности. Освободиться от состояния «подозреваемого» можно было только путем явки в суд. Судья должен был дать ему «судебный мир», чтобы он мог явиться в суд и оправдаться или понести иные последствия судебного решения (ЗП II 4 § 1). Сословно-классовый характер средневекового суда ярко проявился и в системе доказательств, в порядке разбора судебных дел, вынесения решений и их обжалования. Система доказательств зависела от сословной принадлежности, ограниченности в процессуальных правах, национальности, пола, физических недостатков сторон и свидетелей, закрепляла за господствовавшими классами преимущественное положение в процессе. Она основывалась на способах доказывания, которые применялись еще в предшествующую эпоху, и сохраняла (во всяком случае формально) методы, которые были известны еще варварским правдам. Все же в связи с развитием феодальных отношений и обострением классовых противоречий в доказательственном праве произошли существенные изменения. С одной стороны, некоторые способы доказательств начали терять былое значение. Реже применялись ордалии. «Саксонское зерцало» уже не упоминало о судебном поединке по гражданским делам (кроме случая опротестования решения) и предусматривало поединок только при нарушении мира, нанесении ран и при квалифицированном разбое (ЗП I 63 § 1; 68 § 3 и др.). С другой стороны, сохранялись или устанавливались способы и методы, выгодные высшим классам феодального общества. Судебный поединок в «Саксонском зерцале» явно выступал как привилегия высших сословий. Представитель высшего сословия мог всегда отказаться от поединка, если вызов последовал от лица низшего сословия. В то же время если вызов исходил от лица более высокого сословного ранга, то вызываемое лицо низшего ранга не могло отказаться от поединка (ЗП I 63 § 3). Принять поединок можно было лишь в той местности, откуда вызываемый был родом (ЗП III 33 § 3), а принадлежавший к шеффенскому сословию не обязан был принять вызов на поединок вне того судебного округа, где находилась его земельная собственность (ЗП III 26 §2). Сакс пользовался в Саксонии той привилегией, что в королевском суде против него не могло быть принято решение, если он доказал его порочность (для чего было достаточно показаний его и шести его соприсяжных против семи же человек с противоположной стороны) и предлагал разрешить спор судебным поединком (ЗП I 18 § 3). Это, естественно, могло относиться лишь к лицам высших сословий. Освободиться от обвинения можно было в ряде случаев при помощи очистительной присяги. Присяга освобождала от любого обязательства, если это обязательство было дано без судебного засвидетельствования (ЗП I 18 § 2). Господин своей присягой мог снять любое обвинение со своего человека (ЗП II 19 § 2). Присяги господина, принесенной совместно с двумя его людьми, было достаточно для доказательства, что такой-то является его крепостным по рождению (ЗП III 32 § 3). Из этих примеров вполне очевиден классовый характер очистительной присяги как способа доказательства в феодальном суде. Во многих случаях присяга требовалась от жалобщика или обвиняемого не в единственном числе, а совместно с соприсяжными двумя (сам-третей), шестью (сам-сем) и т. д. В ленном суде, где участвовали только высшие сословия, соприсяжные не требовались.

Соприсяжные — не свидетели. Это — помощники стороны в процессе, которые своей присягой подкрепляли присягу участника процесса, придавали ей больший авторитет. Но «Саксонское зерцало» не проводило различия между соприсяжными и свидетелями; в некоторых случаях оно требовало, чтобы соприсяжные были очевидцами. Умножались требования подтверждения фактов свидетельскими показаниями. Например, если чиншевик утверждал, что чинш уже уплатил, то доказать уплату он мог только сам-третей из числа тех, которые видели и слышали, что он действительно уплатил. Следовательно, в данном случае нельзя было ограничиться просто присягой, даже совместно с соприсяжными, а требовались подлинные свидетели (ЗП I 54 § 3). Свидетельские показания играли большую роль в ленном праве. Ленник, фактически владевший леном, мог подтверждать законность своего владения и свое право на лен при помощи свидетелей.

К числу наиболее бесспорных доказательств «Саксонское зерцало» относило поимку с поличным. Вообще предъявление вещественных доказательств занимало видное место в феодальном суде. Раны демонстрировались в суде, убийство доказывалось предъявлением трупа, забой скота — предъявлением шкуры, владение движимой вещью предъявлением ее в натуре. В отдельный случаях, в порядке обеспечения доказательств, можно было засвидетельствовать факт перед очевидцами, которые впоследствии могли быть свидетелями. Так, факт рождения ребенка живым мог быть удостоверен шестью свидетелями-очевидцами — четырьмя мужчинами и двумя женщинами (ЗП I 33). Выделенную из урожая десятину, которую господин вовремя не принял, нужно было для обеспечения доказательства предъявить двум свидетелям (ЗП II 48 § 7).

Значение бесспорного доказательства имело свидетельство судьи, его заместителя и заседателей, которое было обязательным при спорах о земельной собственности. Во всех судах судебный процесс был основан на принципах частной инициативы и состязательности сторон. Никто не обязан был приносить жалобу, если он не хотел возбуждать дело. Каждый был вправе умолчать о своем ущербе (ЗП I 62 § 1). Инициатива процессуальных действий принадлежала только сторонам. Опровергать жалобу мог только тот, против кого жалоба направлена (ЗП III 16 § 1). Хотя во всем судебном процессе господствовал принцип частного обвинения и вызов в суд проводился жалобщиком, тем не менее суд не имел права принять решение о наказании обвиняемого, пока он не был изобличен (ЗП II 18 § 1). Даже в чисто имущественных делах, при отстаивании своего права собственности на имение или права владения никто не мог был принуждаем подтверждать свое право свидетельскими показаниями, пока специальным постановлением не было на него возложено обязательство представить такие доказательства (ЗП II 18 § 2).

«Саксонское зерцало» дает подробное описание судоговорения, правил поведения в суде сторон, порядка предъявления доказательств, возражений и т. д. Характерная особенность порядка ведения судебного заседания заключалась в том, что судья (граф, гограф и т. д.) только руководил судебным процессом в качестве председательствовавшего, но сам в вынесении решения не участвовал (ЗП III 30 § 2). Решения «отыскивали» («находили») судебные заседатели (шеффены — в земском суде, вассалы — в ленном суде и т. д.). Предлагаемый проект решения подвергался оспариванию недовольной стороной, а затем голосовался судебными заседателями и таким путем превращался в окончательное решение суда. При этом специфика состязательного процесса состояла в том, что по каждому возникшему при судоговорении вопросу запрашивалось у заседателей частное «решение» (ЛП II 14—15 и др.). На основе принятого частного решения выдвигались новые вопросы, и так весь процесс шел от решения к решению, пока не принималось общее окончательное решение по делу. За предложенное «по чистой совести» решение заседатель не нес ответственности, даже если оно было бы признано неправильным и отвергнуто (ЗП II 12 § 9). Средневековому германскому суду был известен принцип обжалования судебного решения перед судом высшей инстанции. Если сторона оспаривала, опротестовывала решение, то дело переносилось к вышестоящему судье, в конечном итоге — в королевский суд (ЗП II 12 § 4). Формально обжалование перед высшим судом сохранило еще характер спора не между сторонами, а между опротестовывавшим решение и тем заседателем, который предложил решение. Ленное право также подробно излагало порядок обжалования решения ленной курии перед вышестоящим сеньором (ЛП II 59 60 и др.).

Задача и ее решение

Казус: в 1574 году мировой судья задержал и заключил в тюрьму до следующей сессии как праздношатающихся 15-летнего Джимми Грина 20-летнего Криса Эверта. Правомерны ли действия мирового судьи? Какое наказание может ожидать арестованных, если станет известно, что Джимми Грина уже задерживали за выпрашивание милостыни, а Крис Эверт сбежал от своего хозяина, которому был передан на «исправление» решением Совета прихода?

Заключение

В обширной специальной литературе о «Саксонском зерцале», которая лишь отчасти использована в настоящей книге, существует большое разнообразие оценок содержания и значения этого памятника. Многие исследователи подчеркивают соответствие содержания «Саксонского зерцала» противоречивым традициям и культуре эпохи, большое историческое значение этого труда Эйке фон Репкова, полную оригинальность плана «Саксонского зерцала», а также «гениальную творческую силу» Эйке , «величие» его правовых идей, выраженных в «Саксонском зерцале» и содержащих несомненные «естественно-правовые интонации» . Имели и имеют место также прямые попытки использования «Саксонского зерцала» в откровенно реакционных целях.

Мы далеки от желания упрощать проблему, односторонне оценивая содержание и значение «Саксонского зерцала». Советская историческая и правовая наука высоко оценивает огромный творческий труд Эйке фон Репкова и большое познавательное значение этого выдающегося исторического памятника. В нем нашла отражение сложная картина эпохи с достижениями и неудачами ее культуры: с одной стороны, жестокость, кулачное право, мракобесие, хищническая эксплуатация, произвол и т. д., с другой — многие гуманистические и прогрессивные воззрения и тенденции: идеи о праве всех людей быть свободными, стремление к справедливости, правопорядку, всеобщему благу, рациональной организации производства и к миру, представление о том, что необходимым условием осуществления этих идей и стремлений является активная борьба против общественного зла и совершенствование форм общественной жизни, убеждение в том, что необходимым средством всей этой деятельности является «справедливое право». Таким образом, в «Саксонском зерцале» запечатлен один из важных этапов той исторической борьбы между добром и злом, которая окончательно разрешается в период перехода человечества от капитализма к социализму и ведет к полной победе социальной справедливости над угнетением и эксплуатацией, свободы над порабощением, мира над войной, права над бесправием.

Список использованной литературы

1.     Батыр К.И., Всеобщая история государства и права. М., 2008.

2.     Корсунский А.Р., Упадок и гибель Западно-Римской империи и возникновение Германских королевств. М., 2004.

3.     Крылова Н.Е., Серебренникова А.В., Уголовное право зарубежных стран. М., 1998.

4.     Черниловский З.М., Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М., 2005.

5.     История государства и права зарубежных стран. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов. Часть 1, 2/ Под общ. ред. О.А. Жидкова и Н.А. Крашенинниковой. - 2-е изд. - М: Издательская группа НОРМА - ИНФРА-М, 2008.

6.     Хрестоматия по истории государства и права X-91 зарубежных стран. \ Под ред. Черниловского З.М. - М:Юрид.лит., 2006

7.     Юшков С.В. Русская Правда. Происхождение, источники, ее значение. - М.: Зерцало, 2002.

8.     Гуревич А.Я. Проблема генезиса феодализма в западной Европе. - М.: Высшая школа, 2000