Курсовая работа: Биологическая концепция Ч. Ломброзо о прирождённом преступном типе и эволюция его идей

Содержание

Введение

1. Предыстория антропологического подхода к объяснению преступности

2. Основные положения теории Ч. Ломброзо

2.1. Деятельность Ч. Ломброзо

2.2. Сущность ломброзианства

2.3. Ломброзианская типология преступников

2.4. Подходы к воздействию на преступность по Ч. Ломброзо

3. Значение антропологического подхода

4. Эволюция идей Ч. Ломброзо

5. Новая биопсихологическая концепция криминологии

Заключение

Список литературы

Введение

Практически нет сферы деятельности человека, где вмешательство психологической науки не привело бы к облегчению её, повышению эффективности. Применение в процессе психологической деятельности определённых психологических знаний в области девиантного поведения помогает специалисту (психологу, социологу, юристу, криминалисту) регулировать и строить взаимоотношения с людьми, глубже понимать мотивы их поступков, познавать объективную действительность, правильно оценивать её и использовать результаты познания в практике. Всё больше осознаётся мысль о том, что девиантология не отвлечённая отрасль науки, посвящённая решению сложных и тонких теоретических вопросов, а важное звено в образовании вышеперечисленных специалистов. Девиантная психология занимает особое место в системе подготовки психолога. Она позволяет ему получить знания и умения, позволяющие глубоко понять психологические причины законопослушного и отклоняющегося поведения, формирования правовой психологии населения и правосознания. Большое внимание в психологии отклоняющегося поведения уделяется анализу психической и социальной деятельности и личности человека.

Возникновение психологии отклонений, являющейся связующим звеном между психологической и юридической науками, выступает как вполне закономерное явление. На мой взгляд, одной из наиболее интересных тем в области девиантологии является делинквентное поведение как область пересечения психологии и отклоняющегося поведения и психологии криминальной. В данной работе будет рассмотрен антропологический подход к изучению преступника.

1. Предыстория антропологического подхода к объяснению преступности

Идеи о связи тела и души высказывались задолго до Ч. Ломброзо. Пожалуй, наиболее древней областью познания в этом отношении была хиромантия, которая претендовала на то, что изучая руку человека, можно определить его характер и предсказать будущие поступки. Отдельные высказывания на эту тему мы находим у Гиппократа, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского. Вплотную приблизились к фундаментальному исследованию данного вопроса френологи и физиогномики в начале XIX в.

Физиогномика (наука о распознавании природных задатков по физическим свойствам человека) имеет достаточно древнюю традицию. Гиппократ изучал ее по источникам, дошедшим из стран Древнего Востока. В 1586 г. на эту тему опубликовал исследование Дж. де Ла Порт. В XVIII в. мощный импульс ее развитию дали исследования пастора Ла-фатера (1741—1801), который в 1775—1778 гг. опубликовал фундаментальный труд "Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви".

Френология — учение о локализации в различных участках мозга отдельных психических способностей, диагностируемых путем ощупывания внешнего рельефа черепа. Основатель френологии австрийский врач и анатом Франц

Йозеф Галль (1758—1828) в 1825 г. писал: "Объектом законодательства должно быть, поскольку позволяет природа человека, предупреждение преступлений, исправление преступников и обезопашивание общества от тех из них, которые неисправимы". На основании длительных исследований ученый сделал открытие, актуальное и до сего времени, об особой роли коры головного мозга и мозговых извилин (до него считалось, что душевная жизнь сосредоточена в желудочках мозга). Галль утверждал, что в мозгу человека можно найти 27 основных человеческих способностей. По мнению Галля, можно определить в мозгу места, откуда исходят побуждения к убийству, кражам. Различия в мозговых извилинах поддаются определению по форме черепа, по наличию определенных шишек и т.п.

Последователи Галля ученые Вуазен, Клеф, Клерк, Каспер, Брока, Ловерн провели интересные исследования физиономий преступников, их черепов. Феликс Вуазен представил в 1837 г. во Французскую академию наук сочинение "О недостатках мозговой организации большей части преступников". В Германии Каспер в 1854 г. опубликовал исследование о физиономии убийц. В 1862 г. Аве Лалеман издал обширную монографию о германских преступниках. По мнению Э. Ферри, начало уголовно-антропологическому движению положили исследования английских тюремных врачей Винслоу, Мэйю, Том-сона и Деспина, которые в 50—60-х гг. XIX в. провели интересные исследования антропологических признаков преступников. Мэйю и Деспин, например, сравнивали преступников с дикарями. Особым объектом их исследований была связь между преступностью и различными аномалиями психики, эпилепсией и вырождением. Как отмечает сам Ломброзо, исследования Корре, установившего связь преступного поведения с асимметрией лица, и Альбрехта, выявившего такую же закономерность в отношении аномалии челюсти, во многом повлияли на его выводы. В 1857 г. французский психиатр Бенедикт Морель опубликовал трактат "О вырождении". Позже стали для определения преступных наклонностей стали пользоваться знаниями таких наук как хиромантия и дактилоскопия. Несмотря на последующее критичное отношение к идеям Ч.Ломброзо, он считается основоположником биологической концепции о прирождённом преступном типе.

2. Основные положения теории Ч. Ломброзо

2.1 Жизнь и деятельность Ч. Ломброзо

В общественном сознании криминальная антропология довольно прочно ассоциируется с именем Чезаре Ломброзо (1836—1909). Слава этого ученого вполне заслуженна — его научные выводы основываются на изучении 383 черепов умерших, 3839 черепов живых людей, всего им обследованы и опрошены 26886 преступников, которые сравнивались с 25447 студентами, солдатами и другими добропорядочными гражданами. Причем Ломброзо изучал не только современников, но и исследовал черепа средневековых преступников, вскрывая их захоронения. Не каждый исследователь имеет такой научный багаж.

Будучи врачом по образованию (он изучал медицину в Падуе, Вене и Париже и в возрасте 26 лет стал профессором психиатрии в Павии), Ломброзо длительный период практиковал на поприще медицины, приобрел немалую известность в Италии как специалист по лечению пелагры, в Песаро возглавлял клинику для душевнобольных, где провел интересные исследования зависимости поведения психически больных от климата и погоды. В последующем он стал профессором судебной медицины и психиатрии, а затем заведующим кафедрой криминальной антропологии в Туринском университете. Интерес к изучению преступников возник у Ломброзо, когда он занимался психиатрией. Напомним, что во времена Ломброзо еще свежи были воспоминания об отношении к душевнобольным как к преступникам. Вначале профессор заметил связь между преступным поведением и эпилепсией. Затем возникла идея проведения более глубоких исследований криминального феномена. Должность профессора судебной медицины представила ему обширный фактический материал.

Даже если бы Ломброзо не стал заниматься исследованием преступности, вклад его в науку был бы значительным. Но судьбе оказалось угодно, чтобы Ломброзо подобно детонатору инициировал целый взрыв криминологических исследований, приобрел всемирную известность и в определенной мере скандальную славу. Сейчас вряд ли найдется специалист, занимающийся проблемами преступности, который не знал бы Ломброзо.

Его грандиозная слава началась с небольшого труда, которому он дал весьма оригинальное название "Преступный человек". Эта работа, написанная в популярной форме, в стиле памфлета, начала публиковаться, начиная с 1871 г. на страницах "Юридического вестника Ломбардии". В 1876 г. книга вышла отдельным изданием. Буквально с первых же страниц, где автор делает заявление о том, что проблема преступности решена для него, он вводит читателя в интригующий мир криминальной антропологии.

Работал военным и тюремным врачом (1859- 1864), затем стал директором небольшой психиатрической лечебницы и профессором психиатрии в Павии, а с 1876 г. и до конца жизни руководил последовательно кафедрами судебной медицины, психиатрии и уголовной антропологии в университете Турина. Опубликовал свыше 400 книг и статей по самым разным вопросам, в том числе по психиатрии, антропологии, по отдельным социальным и политическим проблемам Италии. Первую известность принесла ему книга "Гениальность и помешательство" (1864), в которой доказывалось, что многие признанные гении, в том числе государственные деятели и полководцы, обнаруживали психические расстройства. В 1876 г. вышло в свет первое издание главного из сочинений Ломброзо - книги "Преступный человек в его соотношении с антропологией, юриспруденцией и тюрьмоведением" (сокращенно - "Человек преступный", сочетание, образованное по типу "Человек разумный"). Основываясь на своих наблюдениях за отдельными заключенными, а также на сравнении антропометрических данных групп заключенных с группами солдат, пожарников, студентов и др. Ломброзо заявил в этой книге, что им открыт тип "прирожденного преступника", которого легко обнаружить по определенным физическим признакам ("стигматам"): прежде всего, по форме черепа, по чертам лица, морщинам и т.п. По утверждению Ломброзо, эти "прирожденные преступники" столь значительно отличаются от обычных граждан и по указанным "стигматам", и по ряду психологических свойств (например, у некоторых из них Ломброзо отмечал поразительную нечувствительность к боли), что по существу представляют собой особую расу, породу людей, каждому из которых от рождения предопределено превратиться в опасного преступника. Публикация книги "Преступный человек", вскоре переведенной на французский и другие языки, вызвала большой резонанс. У Ломброзо появилось немало восторженных почитателей. Некоторые из них стремились развивать его концепции, разыскивая новые "стигматы", но еще быстрее росло число решительных его противников, доказывающих, прежде всего, что выводы Ломброзо построены на случайных и непроверенных наблюдениях, а порой и на подтасованных результатах обследований и в целом лишены сколько-нибудь серьезного фактического обоснования. Многие из постулатов Ломброзо были опровергнуты еще при его жизни критиками, взявшими на себя труд заново проверить его утверждения и не обнаружившими указанных им различий при сравнении больших групп преступников и законопослушных граждан. Острой критике подверглись и предлагавшиеся Ломброзо объяснения причин преступности, в основе которых лежала трактовка криминала как биологического явления. На протяжении своей жизни, под влиянием критики со стороны не только противников, но и сторонников его теории. Ломброзо не раз "корректировал" свои взгляды (в частности, в нескольких переработанных изданиях "Преступного человека" и в опубликованной на французском языке книге "Преступление, его причины и способы борьбы с ним" (1899)), не отказываясь, впрочем, от некоторых наиболее важных тезисов. В то же время Ломброзо допускал существование наряду с "прирожденными" и "душевнобольными" преступниками и разного рода "случайных" преступников, а также признал необходимость учета влияния на преступность таких социальных факторов, как нищета, неграмотность, алкоголизм. К числу самых больших публикаций Ломброзо относятся также довольно описательная, по сути дела лишенная теоретических выводов, книга "Женщина-преступница, проститутка и нормальная женщина" (1893 г., в соавторстве с Ферреро) и "Политическая преступность и революция" (1890г. в соавторстве с Ласки), где предпринята попытка объяснить революционное движение влиянием расовой или национальной принадлежности их участников либо климатическими условиями Ломброзо проявлял большую активность в пропаганде своих взглядов и в стремлении организационно объединить сторонников в Италии и на международной арене. В этих целях он со своими единомышленниками начал издавать с 1880 г. журнал "Архив уголовной психиатрии и уголовной антропологии" и собирать международные конгрессы уголовной антропологии, в том числе и с участием русских криминалистов (конгрессы проводились до начала первой мировой войны). Основное в учении Ломброзо - трактовка преступности в качестве биологического. а не социального феномена. Существование "прирожденного преступника" в современных ему государствах Ломброзо вначале объяснял как атавизм (одним из "доказательств" служило сходство черепа известного убийцы с неандертальцем, другим - распространенность обычая татуировки у заключенных в тюрьмах и у некоторых отсталых племен и т.п.). Затем Ломброзо стал объяснять его, напротив, "вырождением" человеческой расы, моральной деградацией, а то и наследственной эпилепсией, т.е. предложил взаимоисключающие объяснения. Постепенно признав, что, по крайней мере, не все правонарушители являются "прирожденными преступниками" (оценка их доли в его сочинениях снизилась со временем со 100% сначала до 40%, а затем и до 33%), Ломброзо отказался и от единого понятия "прирожденного преступника". Вместо этого он стал утверждать, будто существуют "прирожденные" убийцы, воры и мошенники, которых можно распознать по специфическим, присущим только им физическим и психическим признакам. Сформулированная Ломброзо трактовка преступности влекла за собой радикальный пересмотр важнейших принципов и традиционных институтов уголовного права и процесса, отражавших теории классической школы в уголовном праве ив большинстве своем закрепленных в законодательстве современных ему государств. Учение Ломброзо отвергало принцип "нет преступления и наказания без закона", отрицало требование установления индивидуальной вины и принцип соответствия наказания тяжести содеянного. отказывалось как от института вменяемости, так и от юридической разработки многих других важнейших институтов уголовного права. Одновременно Ломброзо выступал против соблюдения требований законности в деятельности суда, против презумпции невиновности, состязательности, возможности обжалования приговоров и т.п. Первое место в судебной деятельности, согласно учению Ломброзо должны занять классификация преступников по антропометрическим и иным данным и соответственный выбор мер, которые должны быть применены к конкретному лицу, чтобы обеспечить "безопасность общества". К числу таких мер относились смертная казнь (правда, в конце жизни Ломброзо стал ее противником), пожизненная каторга, ссылка на необитаемые острова, помещение в сумасшедшие дома тюремного типа и другие "меры исключения из общества". К лицам, признанным "случайными преступниками", Ломброзо допускал применение мер воспитательного характера. Следует подчеркнуть, что сам Ломброзо лишь декларировал свою позицию по вопросам уголовного права и процесса, предоставив сподвижникам (Ферри, Гарофало и др.) полную возможность самостоятельной детальной разработки конкретных проблем и способов их решения. Как показали серьезные научные исследования, проводившиеся на протяжении более века в самых различных странах мира, отстаиваемая Ломброзо биологическая трактовка феномена преступности, тезис о существовании "прирожденного преступника" и другие выдвигавшиеся им концепции, в том числе и в сфере уголовного права и процесса, лишены теоретического и фактического обоснования и носят реакционный характер. Оценка любой вновь появляющейся концепции в качестве "ломброзианской" или "неоломброзианской" связана с ее резко отрицательным восприятием современными криминологами и криминалистами. Вместе с тем публикация в 1876 г. книги "Преступный человек" и других сочинений Ломброзо объективно имела своим следствием привлечение внимания к проблеме причин преступности (в гораздо большей степени, чем до этого) со стороны юристов и многих других исследователей. Необходимость проверки и критической оценки выдвигавшихся Ломброзо утверждений стала побудительным мотивом к изучению преступности как социального явления и заставила специалистов, представляющих различные отрасли науки, заняться тщательным исследованием личности обвиняемых и осужденных. Требования Ломброзо о реформе уголовного права и процесса побудили многих юристов подвергнуть анализу фундаментальные общедемократические принципы правосудия, решительно выступить в их защиту, в частности с обоснованием необходимости соблюдения гарантий законности.

2.2 Сущность ломброзианства

Все эти идеи удалось синтезировать и развить профессору Ч. Ломброзо, пытавшемуся основать новую науку — уголовную антропологию. В центр своих исследований Ч.Ломброзо поставил преступника, изучению которого, по мнению ученого, его предшественники уделяли недостаточно внимания. "Изучайте личность этого преступника — изучайте не отвлеченно, не абстрактно, не в тиши вашего кабинета, не по книгам и теориям, а в самой жизни: в тюрьмах, больницах, в полицейских участках, в ночлежных домах, среди преступных обществ и шаек, в кругу бродяг и проституток, алкоголиков и душевнобольных, в обстановке их жизни, в условиях их материального существования. Тогда вы поймете, что преступление есть не случайное явление и не продукт "злой воли", а вполне естественный и наказанием не предотвратимый акт. Преступник — существо особенное, отличающееся от других людей. Это своеобразный антропологический тип, который побуждается к преступлению в силу множественных свойств и особенностей своей организации. Поэтому и преступление в человеческом обществе также естественно, как во всем органическом мире. Совершают преступления и растения, которые убивают и поедают насекомых. Животные обманывают, крадут, разбойничают и грабят, убивают и пожирают друг друга. Одни животные отличаются кровожадностью, другие любостяжательностью" — в этом кратком фрагменте из книги "Преступный человек" сконцентрированы основные идеи ломброзианской теории. Основная идея Ломброзо заключается в том, что преступник есть особый природный тип, скорее больной, чем виновный (здесь сильно сказалось влияние ученых доказавших, что сумасшедшие — не преступники, а больные). Преступником не становятся, а рождаются. Это своеобразный двуногий хищник, которого подобно тигру не имеет смысла упрекать в кровожадности. Преступного человека необходимо выявить по ряду признаков и изолировать (либо уничтожить). Первоначально Ломброзо считал основой преступления атавизм. В третьем издании "Преступного человека" (1884 г.) он наряду с атавизмом к причинам преступлений отнес болезнь. В последнем издании этой работы ученый тесно связал атавизм с патологическим состоянием организма, считая основой последнего эпилепсию и нравственное помешательство. В своем основном произведении «Преступный человек» Ломброзо делает экскурс в область «преступности низших организмов» и дикарей. Затем он исследует череп, мозг, скелет, внутренние органы, тело, лицо преступников. Рассматривая биологию и психологию «прирожденного преступника», Ломброзо в определенной последовательности характеризует страсти, аффекты, моральные чувства, интеллект, жаргон, жесты, татуировку преступников. Далее он обращается к «нравственному помешательству» — рассматривает биологию и психологию «нравственно помешанного». Особое внимание уделяется преступникам-эпилептикам, преступникам по страсти, политическим преступникам. Ломброзо коротко характеризует «случайных преступников». В сравнительно небольшом разделе книги исследуется «этиология преступности» — влияние на преступность факторов физических, наследственных, этнических, социальных и индивидуальных. К социальным факторам Ломброзо относит соотношение варварства и цивилизации, богатства и бедности, влияние религии, скученности населения, подражания, иммиграции. К индивидуальным факторам он отнес гражданское состояние, пол, профессию, образование. Заключительные разделы книги посвящены предупреждению преступности. Издание этого труда было завершено в 1876 г.В дальнейшем Ломброзо несколько смягчает свою теорию «прирожденного преступника», подчеркивая, что преступление — это продукт не только прирожденных свойств человека, но и сочетания биологических и социальных причин. В написанной позже книге «Преступление, причины и лечебные меры» этиологии преступности уделено значительно больше внимания. Ломброзо исследует здесь самые разнообразные факторы преступности: факторы метеорологические и климатические, орографические, расовые, социальные. В числе социальных факторов Ломброзо рассматривает влияние цивилизации, прессы, иммиграции, питания, алкоголизма, образования, бедности, богатства, религии, воспитания. С большой подробностью исследуются «индивидуальные факторы» и т.д. Хотя общая концепция Ломброзо осталась неизменной, он все же «смягчил» ее, более широко рассматривая влияние на преступность сочетания биологических и социальных факторов. Но основной тезис Ломброзо о биологической природе преступления был полностью сохранен.

2.3 Ломброзианская типология преступников

Исследователь не ограничивается выявлением общих черт преступного человека. Он создает типологию каждому виду преступника соответствуют лишь для него характерные черты.

Убийцы. В типе убийц ясно видны анатомические особенности преступника, в частности, весьма резкая лобная пазуха, очень объемистые скулы, громадные глазные орбиты, выдающийся вперед четырехугольный подбородок. У этих наиболее опасных преступников преобладает кривизна головы, ширина головы больше, чем ее высота, лицо узкое (задняя полуокружность головы более развита, чем передняя), чаще всего волосы у них черные, курчавые, борода редкая, часто бывает зоб и короткие кисти рук. К характерным чертам убийц относятся также холодный и неподвижный (стеклянный) взгляд, налитые кровью глаза, загнутый книзу (орлиный) нос, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей, тонкие губы, резко выделяющиеся клыки.

Воры. У воров головы удлиненные, черные волосы и редкая борода, умственное развитие выше, чем у других преступников, за исключением мошенников. Воры, преимущественно, имеют нос прямой, часто вогнутый, вздернутый у основания, короткий, широкий, сплющенный и во многих случаях отклоненный в сторону. Глаза и руки подвижные (вор избегает встречаться с собеседником прямым взглядом — бегающие глаза).

Насильники. У насильников глаза навыкате, лицо нежное, губы и ресницы огромные, носы сплющенные, умеренных размеров, отклоненные в сторону, большинство из них сухопарые и рахитические блондины.

Мошенники. Мошенники нередко обладают добродушной внешностью, их лицо бледное, глаза маленькие, суровые, нос кривой, голова лысая. Ломброзо удалось выявить и особенности почерка различных типов преступников. Почерк убийц, разбойников и грабителей отличается удлиненными буквами, криволинейностью и определенностью черт в окончаниях букв. Для почерка воров характерны буквы расширенные, без острых очертаний и криволинейных окончаний.

2.4. Подходы к воздействию на преступность по Ч. Ломброзо

Как уже отмечалось, Ломброзо рассматривает преступников как больных (нравственно помешанных). Соответственно и меры воздействия на них сходны с мерами воздействия на сумасшедших. На его взгляды в этой области, помимо психиатрической практики, значительное влияние оказала теория социальной защиты, разработанная Э. Ферри. В одной из своих работ Ломброзо довольно популярно раскрывает сущность своей концепции воздействия на преступников: "Мы говорим прирожденным преступникам: "Вы не виноваты, совершая свое преступление, но не виноваты и мы тоже, если прирожденные свойства нашего организма ставят нас в необходимость ради собственной защиты лишать вас свободы, хотя мы и сознаем, что вы более заслуживаете сострадания, чем ненависти". В ранних работах Ломброзо даже предлагал отменить институт судов и заменить его комиссией психиатров, которая, пользуясь разработанным одним из его последователей тахи антропометром (Ломброзо называет его антропометрической гильотиной), производила бы соответствующие исследования и делала выводы относительно принадлежности человека к классу прирожденных преступников. Впоследствии он отказался от этой идеи, признал необходимость суда и антропологам отводил роль экспертов.

3. Значение антропологического похода

Современный стереотип восприятия научного наследия Ломброзо обычно носит отрицательный характер. С таким положением дел вряд ли можно согласиться, если объективно оценить вклад этого ученого в науку. Как уже отмечалось выше, абсолютное большинство критиков Ломброзо не провели и десятой доли того объема научных исследований, на которые опирался итальянский профессор. Его чрезвычайная одержимость идеей поиска путей защиты общества от преступности, неутомимая работоспособность, научная добросовестность снискали ему глубокое уважение многих современников (достаточно упомянуть лишь, что, когда Ломброзо посетил Россию в 1897 г., сотни студентов Московского университета выехали ему навстречу и встретили его еще в Смоленске). Уровень аргументов Ломброзо потребовал резкого повышения уровня научных исследований многих его современников, чтобы критика его взглядов могла носить предметный характер. Таким образом, он дал мощный импульс проведению многочисленных глубоких исследований в криминальной сфере. Поставив в центр научных исследований человека, который совершает преступление, Ломброзо положил начало глубоким системным исследованиям личности преступника — открыл глобальное направление криминологического поиска. Идеи Ломброзо об отношении к преступнику как к больному человеку были проникнуты гуманизмом. И хотя Ломброзо не удалось реализовать этот гуманизм в системе воздействия на преступников, сама гуманная устремленность его теории имела немалое значение. Исследования Ломброзо пользовались большой популярностью у практических работников. К его горячим сторонникам принадлежал известный французский криминалист Бертильон, разработавший антропометрический метод идентификации преступников, а также Гальтон и Анфосо, усовершенствовавшие на основе уголовной антропологии методы идентификации преступников. Антропологические исследования Ломброзо легли в основу созданного им детектора лжи, который сам Ломброзо назвал сфигмографом. При помощи этого прибора, фиксировавшего изменения циркуляции крови и констатировавшего внутреннее волнение человека, ученому удалось доказать, что лицо, заподозренное в краже золотых вещей в Турине, не виновно. При этом прибор зафиксировал волнение этого человека при упоминании о другой краже, в которой его не подозревали (расследование подтвердило виновность его в последней). О приоритете Ломброзо в этой области обычно не упоминают, хотя первым автором этого оригинального прибора был именно он. Немалое практическое значения имели исследования Ломброзо в области графологии. Его описания татуировок преступников с раскрытием их тайного смысла до сего времени имеют актуальность. То же можно сказать и о проведенном им анализе преступного жаргона. Не случайно, видимо, взгляды Ломброзо оказались так живучи в среде практиков, несмотря на их научный остракизм. Как заметил известный немецкий криминолог Шнайдер, на идеи Ломброзо во многих странах наложено своеобразное табу. Но, несмотря на это, периодически в разных странах появляются последователи самозабвенного итальянского исследователя.

4. Эволюция идей Ч.Ломброзо

Взгляды Ломброзо, изложенные в первом издании "Преступного человека", отличались определенной односторонностью, что вполне понятно, если учесть его необычайную увлеченность антропологическими идеями, граничащую с экстатическим состоянием (как он сам указывал в предисловии к одной из своих книг). Многие выводы и рекомендации Ломброзо были наивны, что было обусловлено недостатком юридической подготовки ученого. Под воздействием своего молодого соотечественника Энрико Ферри Ломброзо во многом изменил и уточнил свои воззрения. Изменение первичных взглядов Ломброзо под воздействием критики и рекомендаций Э. Ферри и других ученых было настолько существенным, что пятое издание "Преступного человека", которое вышло в Турине в 1897 г. в трех томах (на русский язык был переведен лишь последний том как отдельная работа под названием "Преступление"), вряд ли можно считать работой чисто антропологического направления. Выводы и высказывания Ломброзо стали более осторожными. Он уже не заявляет, что проблема преступности решена для него. Более того, он упрекает многих своих критиков, что они не знакомы с теми переменами в его взглядах, которые произошли за десятилетия после выхода в свет первого издания "Преступного человека", и что критикуют они выводы, от которых он сам давно отказался или которые в значительной мере изменил и уточнил.

Действительно, надо признать, что по мере учета критики изменения во взглядах Ломброзо произошли весьма существенные. Во-первых, он отказался от понятия преступный тип человека и принял предложенный Э. Ферри термин "прирожденный преступник" и перестал рассматривать всех преступников как прирожденных. Ферри предложил деление преступников на пять групп (душевнобольных, прирожденных, привычных, случайных и преступников по страсти), и Ломброзо принял эту классификацию, в соответствии с которой прирожденные преступники составляют лишь 40% от всех нарушителей закона. Во-вторых, Ломброзо во многом под воздействием Ферри признал очень существенную роль социальных факторов как причин преступлений. Третий том последних изданий "Преступного человека" посвящен анализу неантропологических факторов, среди которых метеорологические и климатические, географические, уровень цивилизации, плотность населения, эмиграция, рождаемость, питание, неурожаи, цены на хлеб, алкоголизм, влияние просвещения, экономическое развитие, беспризорность и сиротство, недостатки воспитания и др. В-третьих, он вынужден был признать, что прирожденный преступник не обязательно должен совершить преступление. При благоприятных внешних, социальных факторах преступные наклонности человека могут так и не реализоваться в течение всей его жизни. Таким образом, применение антропометрической гильотины может оказаться излишним. Признание этого положения многие ученые расценили как конец антропологической школы. Справедливости ради надо признать, что, помимо ранних трудов самого Ломброзо, вряд ли справедливо относить к биологической школе криминологии труды его сподвижников, тем более неверно это делать в отношении одного из крупнейших уголовных социологов XIX в. Э. Ферри, так же как неверно называть Э. Ферри учеником Ломброзо, поскольку влияние идей Ферри на Ломброзо было гораздо более сильным, нежели наоборот. Хотя сам Ферри и считал себя представителем антропологической школы, это название "антропологическая следует воспринимать весьма условно, ибо уже с первого издания "Уголовной социологии", которая вышла в свет в Болонье в 1881 г., он выступал активным проводников социологических взглядов на природу преступности и некарательные социальные методы воздействия на преступность считал наиболее действенными.

В 1885 г. в Риме был проведен Первый конгресс уголовной антропологии, на котором собралось огромное количество ученых со всего мира, горячо одобрявших выводы Ломброзо, в значительной мере уже подредактированные Ферри. Среди участников конгресса были и ученые из России — Дриль и Тарновская. Характерной деталью, раскрывающей сущность антропологической школы, было то, что на конгрессе работали две секции: уголовной биологии и уголовной социологии (первой руководил Ломброзо, второй — Ферри).

На втором парижском конгрессе обоснованность выводов Ломброзо была подвергнута сомнению. Аргументы его оппонентов носили в основном логический характер. Так, французский исследователь Тард высказал мысль о том, что если бы главной причиной преступности были физиологические аномалии преступников, то количество преступлений всегда оставалось бы неизменным, в то время как цифра преступности колеблется в зависимости от социальных условий. Французский криминолог Лакассань сравнил преступников с микробами, которые всегда есть в любом здоровом организме, и если организм силен, то он не дает им отрицательно проявить себя, — поэтому истоки преступности следует искать в больном общественном организме. Эти положения принципиально не противоречили модифицированным взглядам Ломброзо (но многие критики умышленно или по незнанию не учитывали, что Ломброзо значительно доработал и изменил свою теорию). Защищая основные постулаты антропологической школы, настаивая на том, что прирожденный преступник отличается от нормального человека, Гарофало предложил сформировать международную комиссию в составе Ломброзо, Лакассаня, Бенидикта, Бертильона, Мануварье, Маньяна и Лаваля для того, чтобы провести ряд сравнительных наблюдений, по крайней мере, над ста живыми преступниками и ста честными людьми. Конгресс единогласно одобрил это предложение. Однако противники идей Ломброзо отказались от исследований и ограничились беспредметной критикой (комиссия так ни разу и не собралась). Этот факт возмутил сторонников Ломброзо и на Третий конгресс в Брюссель ни один из них не приехал. Этот Третий конгресс, проходивший в 1892 г., некоторые ученые считают крахом идей ломброзианства. А вот как его описывает Э. Ферри: "Отсутствие итальянцев на этом конгрессе дало, конечно, свободу самой усиленной и красноречивой болтовне против преступного типа и уголовной антропологии, и тщетно Ван-Гамель, Дриль и г-жа Тарновская пытались остановить этот поток". В то же время те из противников, кто по побуждению Ломброзо решил лично прикоснуться к преступникам, немало изменили свои взгляды. Вот как высказался один из них — консерватор и горячий сторонник идей классической школы уголовного права профессор Канонико: "Я не фаталист, но когда я увидел нескольких рецидивистов уже зрелого возраста, собранных в одной камере Брухзальской тюрьмы, я сказал себе: что бы ни делали, эти люди останутся всегда мошенниками".

В 1896 г. на очередной конгресс в Женеве не приехали противники Ломброзо. Так что размежевание научных направлений приобрело характер противостояния. Хотя анализ высказываний ломброзианцев на этом конгрессе показывает, что непроходимой стены между учеными антропологической школы и их оппонентами по существу не было. Ломброзо и его последователи одобрили выступление Э. Ферри, в ходе которого тот еще раз подтвердил высказанную им в 1880 г. мысль о том, что прирожденный преступник не обязательно должен совершить преступление в течение жизни. Благоприятные социальные условия могут нейтрализовать его природную предрасположенность к преступлению так же, как правильное развитие ребенка с предрасположенностью к туберкулезу и обеспечение ему оптимальных климатических и гигиенических условий жизни могут способствовать тому, что тот не умрет от этой болезни. Но ни у одного специалиста не возникает сомнения в том, что существует клинический тип прирожденного туберкулезника только из-за того, что возможно предотвратить у последнего развитие болезни. И Ферри считает необоснованным отрицание типа прирожденного преступника только на том основании, что некоторые из лиц данной категории вследствие благоприятного стечения обстоятельств в течение жизни не совершат преступления. Постепенно, в основном под влиянием Э. Ферри, в рамках антропологической школы выкристализовывался вероятностный подход в оценке склонности к преступлению (основы этого подхода были заложены А. Кетле): вероятность совершения преступления лицом, имеющим признаки прирожденного преступника, несравненно выше вероятности совершения подобных действий со стороны нормального человека. Рассчитывая процент проявления тех или иных признаков у преступников различного типа, Ломброзо сделал первые шаги к расчету цифры этой вероятности.

Научные выводы и практические рекомендации Ломброзо постоянно подвергались серьезной критике со стороны его оппонентов. Аргументы критиков по мере их опровержения Ломброзо и его сторонниками становились все более и более научными и убедительными Ломброзо вынудил многих своих оппонентов повернуться лицом к серьезным научным исследованиям, наблюдениям и экспериментальной работе. Первые возражения против теории Ломброзо носили скорее эмоциональный характер: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Затем стали выдвигаться логические аргументы. Сразу же было подмечено, что единого преступного типа быть не может, различные преступники имеют и разные антропологические признаки. Ломброзо с этим был вынужден согласиться и вначале разделил всех преступников на убийц, воров и насильников, а затем воспринял более основательную классификацию Ферри. Французский ученый Легран отметил, что невозможно выделить тип прирожденного преступника, поскольку само понятие преступления носит социальный и исторический характер: то, что преступно в одном государстве, не преступно в другом; то, что считалось нормой в древние времена, стало преступным теперь, и наоборот. Парировать этот аргумент сам Ломброзо не смог. Его последователь Р. Гарофало предпринял попытку разработать понятие естественного преступления. Социолог Э. Ферри, отметив, что со времен Древнего Рима отношение к убийцам и ворам практически не менялось и во всяком государстве их признают преступниками, указал, что антропологи разрабатывают теорию для современного цивилизованного общества, а исторический анализ не имеет сколь-нибудь существенного значения для разработки актуальных практических рекомендаций по защите от преступников.

Французские криминалисты Дюбюсон и Джоли, отмечая, что некоторые преступники, начиная как воры, заканчивают преступную карьеру как убийцы, с изрядной долей сарказма высказали сомнение, не меняют ли преступники при этом внешность. Ломброзо, отстаивая свои выводы, опираясь на классификацию преступников, разработанную Ферри, убедительно доказал, что лишь у случайных или привычных преступников возможно совмещение убийства и воровства. Среди прирожденных преступников воры и убийцы составляют два совершенно различных класса: вору противно пролитие крови, убийце, напротив, наиболее приемлемым способом хищения будет совершение насилия над жертвой и после этого присвоение ее вещей.

Тард заметил сходство антропологических признаков прирожденного преступника с антропологическими признаками женщины. Это, по мысли Тарда, опровергает выводы антропологов, поскольку установлено, что женщина реже совершает преступления и менее склонна к преступной деятельности. Этот упрек Ломброзо признал частично обоснованным и сделал вывод, что каждому полу соответствует свой набор антропометрических признаков преступного человека. Эти идеи он развил в книге "Женщина преступница и проститутка", где привел очень много интересных фактов о женской преступности.

Ломброзо упрекали в том, что признаки преступного типа выявляются менее чем у 50% преступников (у 45% убийц, 33% насильников, 24% воров), а о типичности тех или иных качеств можно говорить, когда они встречаются, по крайней мере, более чем у половины людей. Приняв классификацию преступников, разработанную Ферри, Ломброзо удалось найти контраргументы: далеко не все преступники прирожденные, среди них немало случайных, привычных, неосторожных и преступников по страсти. Лишь около 30—40% из них можно отнести к преступному типу. Именно у них-то и выявляются криминальные признаки. Выводы Ломброзо значительно укрепили данные исследований итальянского ученого Пенты, который, лично изучив в каторжных тюрьмах 400 человек, совершивших тяжкие преступления, у 97% из них нашел криминальные антропологические аномалии, у 96% из них он наблюдал совокупность трех и более аномалий.

Наиболее весомые аргументы против теории Ломброзо представили социологи. В 1897 г. французский ученый К. Раковский опубликовал книгу "К вопросу о преступности и дегенерации". В ней он обнародовал собственные исследования и данные сравнительного анализа преступников и непреступников, проведенного другими оппонентами Ломброзо. Он сделал вывод, который, по его мнению, должен был окончательно низвергнуть криминальную антропологию: "Тип прирожденного преступника не обоснован, поскольку те же самые признаки можно обнаружить у нормального индивида". Аналогичные выводы сделал и английский тюремный врач Чарльз Горинг. Когда вышла в свет книга Раковского, Ломброзо находился в преклонном возрасте. Исследования Горинга были проведены уже после его смерти. Довольно убедительные контраргументы представили единомышленники Ломброзо. В частности, Э. Ферри противопоставил этим ученым следующие доводы:

— решающее значение для отнесения определенного человека к преступному типу имеет не отдельный признак (который может быть обнаружен и у нормального индивида), но их совокупность;

— "часто профаны придают некоторым признакам только потому, что они более бросаются в глаза, такое значение, которого с научной точки зрения они не имеют. Нередко думают, что нашли преступный тип у человека лишь потому, что у него красные жилки на глазах, уродливый рот, всклокоченная борода и т. п., а между тем все эти особенности могут не иметь никакого значения для антрополога";

— "иногда преступные инстинкты находят себе выход в какой-нибудь скрытой форме и таким образом ускользают от уголовных законов. Вместо того, чтобы заколоть свою жертву, ее можно вовлечь в какое-нибудь гибельное предприятие; вместо того, чтобы грабить на проезжей дороге, можно обирать людей посредством биржевой игры; вместо того, чтобы грубо изнасиловать женщину, можно соблазнить какую-нибудь несчастную, а затем обмануть ее и бросить и т.д." Таким образом, человек "может не совершить ни кражи, ни убийства, ни изнасилования и пр., и в то же время не быть нормальным";

— "мы не знаем, останется ли человек, отмеченный упомянутыми антропологическими признаками и до сих пор еще не совершивший преступления, не преступным до конца своей жизни";

— "мы не знаем, действительно ли не преступен индивид, отмеченный этими аномалиями. Кому не известно, что совершается очень много таких преступлений, и весьма важных, которые остаются не открытыми или совершители которых неизвестны".

5. Новая биопсихологическая концепция криминологии

Одним из видных представителей современного биопсихологического направления в криминологии, неутомимым пропагандистом того течения, которое советские криминологи называют неоломброзианством, является Жан Пинатель, автор большого числа криминологических работ, в течение ряда лет — главный секретарь Международного криминологического общества. Его имя широко известно в международных криминологических кругах. Должны быть отмечены большая эрудиция ученого в области мировой криминологической литературы, умение глубоко и критически подойти к рассматриваемым криминологическим концепциям, его последовательно проводимая точка зрения на биопсихологическую основу причин преступления. «Криминология» Пинателя открывается «общим введением», в котором излагаются некоторые общетеоретические вопросы, определяющие понятие криминологии, ее соотношение с уголовноправовыми науками и с науками о человеке. В кратком предисловии автор отмечает большое значение соединения в едином курсе науки уголовного права и криминологии, ибо эти две науки, как полагает Пинатель, будучи самостоятельными, вместе с тем являются взаимосвязанными и не могли бы развиваться, не опираясь друг на друга. Рассматривая проблему соотношения науки уголовного права и криминологии, Пинатель напоминает, что в свое время Ферри выступил и развил своеобразную «империалистическую» концепцию криминологии, согласно которой последняя должна полностью поглотить науку уголовного права. Пинатель сочувственно относится к тому весьма распространенному взгляду, что область науки уголовного права ограничена догматикой, исследованием юридических норм, а область криминологии это изучение самого явления преступности, преступления, личности преступника. Разделяя, таким образом, науку уголовного права и криминологию, Пинатель вместе с тем всячески подчеркивает их тесную связь и взаимозависимость. Он исходит из предпосылки, что имеются «специальные криминологии» — уголовная антропология, уголовная психология и уголовная социология, каждая из которых «в своей собственной области» описывает и объясняет явления преступности. Развивая эту мысль, Пинатель усматривает прогресс криминологии в том, что ныне существуют биологическая, психологическая и социологическая криминологии, объединяемые «общей криминологией». Наряду с этим он выделяет и «клиническую криминологию». При этом «общая криминология» рассматривается им как синтетическая наука, объединяющая биологический, психологический и социологический аспекты изучения преступности, клиническая же криминология призвана решать проблемы «обращения с преступниками» и предупреждения преступности. Раз корни преступления заложены в самой природе человека, значит изучать их должна не одна какая-либо наука, а целый комплекс. Такая концепция, с нашей точки зрения, неприемлема. Преступность — явление чисто социальное, и исследоваться оно должно той социальной наукой, которая способна раскрывать социальные закономерности, обусловливающие преступность, преступление в целом и конкретные проявления этих закономерностей в каждом отдельном случае. Общая криминология, указывает автор, имеет своим объектом сопоставление результатов, полученных различными специальными криминологиями, и на этой основе — систематическое изложение научных выводов. Поэтому общая криминология — это наука синтетическая, или энциклопедическая. К ней относится, прежде всего, уголовная статистика. Особо выделяет Пинатель практическую уголовную статистику отдельных стран, международную уголовную статистику, научную статистику, статистику преступников и т. д. Здесь же рассматривается и вопрос о степени показательности и достоверности статистических данных. С большим вниманием Пинатель освещает основные, имеющие принципиальное и практическое значение, понятия криминологии, в частности понятие личности преступника. В постановке вопроса о личности преступника Пинатель придерживается традиционной биопсихологической точки зрения. Пинатель строит «криминологию» из двух частей: «общая криминология» и «клиническая криминология». Первая часть в свою очередь делится на три подраздела: о преступности, о преступнике и о преступлении. Однако, хотя Пинатель и исходит из деления криминологии на «общую» и «специальные», по сути дела все свое исследование он подчинил концепции «психиатрической криминологии».

Первая «книга» посвящена проблеме преступности. В ней последовательно излагаются следующие вопросы: история исследования преступности; общая характеристика преступности; факторы, влияющие на преступность; особые типы преступности; различные аспекты преступности. Как видно из этого перечня, рассматриваемый круг вопросов достаточно широк. В первой главе «книги» раскрывается понятие преступности как «особой человеческой деятельности», исследуются распространенность, интенсивность, направленность и частота преступности. При этом она изучается в связи с типом общества и присущей ему культурой. В этом плане Пинатель делает обзор криминологической литературы о преступности, деля историю на три основных периода: до Ферри, самого Ферри и после Ферри.

Вторая глава посвящена общей характеристике преступности. Здесь выясняются особенности преступности в развивающихся и в развитых странах, ее распространенность в различных странах, причем автор выделяет «законную», «видимую» и «действительную» преступность. Далее рассматривается интенсивность преступности и отдельных видов преступлений, главным образом краж и убийств.

В третьей главе Пинатель останавливается на «факторах, влияющих на изменения преступности». Автор рассматривает географические, экономические, культурные и политические факторы в соответствии с традиционной схемой анализа изолированных причин, так или иначе воздействующих на преступность. В своих рассуждениях по этому вопросу он ссылается на концепцию Ломброзо, Гарофало и Ласки и констатирует, что среди политических преступников (каких — автор не указывает) встречаются «люди благородных страстей и возвышенных чувств», но среди них есть и «психически ненормальные, которые находят в революции область, благоприятствующую их импульсам».

Четвертая глава, посвященная исследованию типов преступлений, хотя в ней и содержится кое-какой статистический материал о рецидиве, алкоголизме и мерах борьбы с ними. Результаты исследования национального темперамента, расы, пола и возраста в криминологическом аспекте представлены в пятой, последней, главе первой «книги». Эти вопросы освещаются более подробно, чем весь комплекс вопросов о преступности и ее факторах. Автор считает, что национальный темперамент, пол и возраст — это факторы, которые перебрасывают мост между преступностью и личностью преступника. Пинатель полагает, что национальный характер зависит не только от расы — понятия биологического порядка, но и от климата, истории, нравов и религии. Национальный характер формирует «личную основу» граждан каждой страны. Под этим углом зрения рассматриваются такие вопросы, как преступность коренного населения и иностранцев, а также «различных групп меньшинств» — негров в США, североафриканцев во Франции, метисов и евреев. Более высокий уровень преступности негров в США связан с их социальным неравенством, низким культурным и экономическим уровнем и бесправием. Вторая «книга» посвящена изучению преступника. В первом «отделении» первой главы дается довольно подробный обзор исследований личности преступника в периоды до Ломброзо, самого Ломброзо и после Ломброзо. Следует отметить, что Пинатель высоко оценивает «вклад» Ломброзо в криминологию, хотя и не отрицает существенных дефектов его теории. Далее подробно рассматривается развитие теорий о преступнике в плане эволюции «от прирожденного преступника к конституциональной извращенности и психопатической личности». С этих же позиций излагаются теории инстинктивных извращений, психопатической личности преступника и психоаналитическая теория личности преступника. Придавая большое значение современным взглядам, автор анализирует теории социальной дифференциации, экологической, биологической неприспособленности, преступной конституции и многие другие. Пинатель стремится найти рациональное зерно, подтверждающее биопсихологическую природу личности преступника, и на этой основе определить причины преступности и конкретного преступления. Вторая глава посвящена общей характеристике личности преступника. Пинатель приводит обширный фактический материал из исследований преступников, произведенных в биологическом аспекте в различное время, в разных странах и с применением самых разнообразных методов. Это, прежде всего, данные об исследовании преступников в морфологически-антропологическом и морфологически-характерологическом аспектах. Кроме того, Пинателем представлены результаты физиологического и комплексного психологического исследования преступников. Особое внимание уделено итогам психологического изучения личности преступника, его внутренней жизни. Подобная сводка данных о личности преступника, несомненно, представляет большой интерес. Она свидетельствует о том, что все биологические и психиатрические гипотезы личности преступника построены, как правило, на крайне ограниченном в количественном отношении материале, подтверждаются случайным или, наоборот, тенденциозным подбором исследуемых фактов, а также об отсутствии глубокого социологического анализа, о чисто механическом перенесении в область криминологии различных методов и приемов медицинского (биологического) изучения человека. В основе всех этих исследований лежит осознанная или неосознанная «презумпция» существования особой природы личности преступника, значительно отличающейся от личности «непреступного» человека. Несмотря на словесные оговорки, какими авторы этих исследований пытаются отграничить себя от «отца криминологии», ясно, что эта «презумпция» своими корнями неразрывно связана с «гипотезами» Ломброзо. Эта основная характерная черта биопсихологических и психиатрических концепций личности преступника очень ярко проявляется в третьей главе, посвященной факторам, влияющим на развитие преступника. Пинатель с большой тщательностью и очень подробно приводит результаты многочисленных исследований предшествующей наследственности, близнецов различного типа, соотношения между семейной средой и личностью и т. д. Обращаясь к исследованию отдельных типов преступников, в четвертой главе автор свое внимание сосредоточивает на психиатрической характеристике этих типов. Он отмечает, что среди преступников следует выделять душевнобольных, психопатов, извращенных, дебилов, алкоголиков и наркоманов. Как видно из этой классификации в ней не оказалось места для «нормального» преступника. Впрочем, Пинатель не раз оговаривает в своей книге, что в центре внимания должна быть личность рецидивиста и профессионального преступника. Последняя, пятая глава раздела о преступнике исследует вопрос о дифференцированном подходе к преступникам. Речь идет о сопоставлении профессиональных преступников и психопатов и дебилов, психопатов и случайных преступников, преступников и непреступников. Ныне среди прогрессивных криминологов Западной Европы и Америки раздается все более и более голосов, направленных против биопсихологических концепций криминологии, в защиту социологического решения основных криминологических проблем. Обращаясь к формам (видам) преступления, Пинатель последовательно исследует преступление примитивное, утилитарное, псевдоюридическое и организованное. Таким образом, речь идет о преступлении не как юридическом или социологическом явлении, а главным образом как психолого-психиатрическом. Так, например, анализируя «примитивное преступление», Пинатель говорит о синдроме, имеющем эпилептический характер, об антисоциальных формах реакций дебилов, связанных с насилием и сексуальностью. Исследуя факторы преступления, Пинатель систематизирует теории, развиваемые рядом криминологов, о роли фактора ситуации, о соотношении между преступником и его жертвой. Именно клиническая криминология призвана выявить симптомы опасного состояния преступника, поместив его для исследования в надлежащие клинические условия. Пользуясь методами клинической криминологии, утверждает автор, можно произвести полное обследование личности преступника, поставить криминологический диагноз, а на его основе дать специальный прогноз и определить программу обращения с преступником, производя соответствующий эксперимент. Таким образом, клиническое наблюдение за личностью преступника, как полагает Пинатель, строится на основе полной аналогии с медицинской практикой. Основные методы, применяемые клинической криминологией, по Пинателю, состоят в специальном обследовании, подробном медицинском, в частности психиатрическом и психологическом, изучении. Пинатель обстоятельно описывает биологическое обследование, включающее:

1) специально-медицинское (реакция Вассермана, кожная реакция, радиоскопия, радиография легких и т.д.);

2) антропометрическое (корреляция строения тела и психики, тип расы и т.д.);

3) физиологическое (спирометрия, исследования сердца, артериального давления, группы крови, состава крови, зрения и слуха, мускульной силы);

4) эндокринологическое;

5) психическое.

Результаты подобного биологического обследования преступников должны, по мнению Пинателя, сочетаться с психолого-психиатрическим, причем основное внимание уделяется установлению наличия у преступника четырех основных психологических черт: эгоцентризма, лабильности, агрессивности и эмоционального безразличия. При этом для преступников, как утверждает автор, характерно, что эти черты сопряжены с душевными болезнями, психопатиями, извращениями или с дебильностью. Биологическое обследование с крайне незначительными социальными характеристиками — первый этап клинического изучения личности преступника. За ним следует — по всем правилам медицинской науки — криминологическая «диагностика» наличия или отсутствия у преступника черт, характеризующих его опасное состояние. На основе всех этих данных, отмечает автор, в отношении данного конкретного лица конструируется «социальный прогноз», в основу которого кладется комбинация биологических, психологических и социальных «компонентов». Пинатель приводит ряд классификаций таких факторов, предложенных различными авторами: изъяны в наследственности, наличие преступности у родственников по восходящей линии, плохие условия образования и воспитания, нерегулярность работы, совершение преступлений в раннем возрасте, рецидив, совершение преступления в разных местностях, наличие психопатии, алкоголизма, плохие условия содержания в тюрьме, плохие социальные и семейные условия, в которые лицо попадает после освобождения, и т.д.

Последнее звено клинической криминологии — это осуществление программы «обращения» с преступником, вытекающей из всего процесса клинического обследования преступника. Это — меры хирургические (в том числе кастрация), меры психохирургические, медицинские, медико-педагогические, психотерапевтические, психоанализ, психодрама, групповая психотерапия. Так клиническая криминология «снимает» проблему законности, заменяя ее в точном соответствии с идеями основоположника биокриминологии Ломброзо проблемой мер безопасности! Клиническая криминология неразрывно связана с биологической теорией причин преступности. Она именно и является порождением, логическим завершением этой теории. По самой своей идее, по своим методам и целям клиническая криминология противоречит элементарным принципам законности, права, правовым мерам борьбы с преступностью. С точки зрения общественных интересов, общественного мнения, общественного правосознания, а также общего предупреждения преступлений к преступнику, совершившему тяжкое преступление убийство, насилие, грабеж, растрату, поджог и т. д. (ибо лицо, совершившее сравнительно мелкое преступление, не будет, очевидно, подвергнуто клиническому исследованию), должно быть применено суровое, но справедливое наказание, являющееся вместе с тем и наиболее целесообразным для его исправления.

Биокриминологи и среди них Жан Пинатель вовсе отбрасывают задачи общего предупреждения преступлений путем наказания преступника. Изучение личности преступника полностью укладывается в систему единой науки криминологии, а организационно согласуется с реализацией требований закона о необходимости изучения личности обвиняемого и осужденного. Ценность труда Жана Пинателя для читателя состоит в том, что он позволяет получить полное представление о современном состоянии биокриминологии, ее теоретических основах и главных направлениях биокриминологических исследований.

Заключение

На мой взгляд, биосоциальная теория преступности заслуживает внимание, как ещё один источник объясняющий причины и источник возникновения преступных наклонностей. Несмотря на свою несостоятельность, биологическая теория преступления была не обойдена дальнейшим развитием буржуазной науки, а ассимилирована социологической школой. Антропологическая школа пошла этому навстречу, дополнив биологическую формулу преступления космической и социологической: преступление было объявлено результатом взаимодействия трех одинаково важных “факторов” (Ферри), в которых органическое предрасположение преступника занимало уже лишь 33%, вследствие чего был откинут смущавший честных юристов призрак “прирожденной преступности и могло состояться единение всего “позитивного направления”. Это новшество, разрушив методологическую ценность теории, не придало ей, однако, ни характера достоверности и соответствия действительности, ни даже логической стройности. Антропологический фактор выпирал на первое место, социальная ”среда оказывалась лишь бульоном, в котором мог развиваться органический “микроб преступности”. Кроме этого методологического преимущества, антропологическая школа имеет еще ряд достоинств по сравнению со своей более серьезной преемницей: она всегда делала последовательные выводы из своих посылок; основные уголовно- политические положения, до которых дошла “социологическая” школа и которые она провела в жизнь, за много времени до нее были формулированы у антропологов: опасное состояние, как основание карательной меры (Temibilita Гарофало за 8 лет до Etat dangereux Прэнса) и лишенная правовой формы репрессия (санкции Ферри задолго до мер социальной защиты).

Список литературы

1.П.И. Гришаев П.И. Уголовно-правовые теории и уголовное законодательство буржуазных государств. М., 1959;

2.Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.И. Генетика. Поведения. Ответственность. - М.: Политическая литература, 1989.

3.Никифоров Б.С. Реакционные антрополого-социологические учения на американской почве. «Советское государство и право». 1949, № 5;

4.Никифоров Б.С. Новейшие тенденции реакционной американской биокриминологии «Советское государство и право», 1949 № 7.

5. Решетников Ф.М. О некоторых характерных чертах современной американской криминологии «Советское государство и право», 1958, № 10.

6.М.Д. Шаргородский М.Д. Современное буржуазное уголовное законодательство и право. Госюриздат. 1961.

7.Ferrero J. Lombroso's Criminal Man. - N.Y., 1919. - P. XIV.